Глава 11: Сенатор
Пирсинг сосков жёг, как раскалённая игла, даже спустя день. Эми старалась не прикасаться к металлическим штангам, впившимся в тело, но каждое движение отзывалось болью. Татуировка на ступне напоминала о наказании при каждом шаге. Дон Игнасио не просто покарал — он заклеймил. Те, кто видел её отметины, отводили взгляд: здесь это был знак стыда, символ того, что её воля уже сломлена.
Но Эми не сломалась, она ждала. Она научилась прятать боль за маской покорности. Когда охранники входили в барак для проверки, она первой вставала в строй, демонстрируя чип и подставляя тело для осмотра. Когда девушек выводили в сад для «загара», она молчала, наблюдая за периметром: камеры, вышки, собаки. Джунгли, как оказалось с призрачной свободой, были рядом, но побег был невозможным.
Время шло, а система должна работать. В ней у Эми была функция, которую она выполняла.
Дон Игнасио приказал подготовить Эми к особому клиенту — сенатору Рикардо Моралесу, который прилетел из Боготы «снять стресс перед голосованием о легализации кокаиновых плантаций».
Ее привели в спа-комнату, где стоял запах лаванды и влажных камней, Эми опустилась на колени перед массивным креслом.
Её язык скользнул по пятке Моралеса, и она почувствовала знакомую пульсацию в мышцах — тело автоматически включилось в режим «идеальной службы». Но сенатор, вместо стонов блаженства, вдруг взял её за титановый ошейник:
— «Мой друг Игнасио говорил, ты хорошо работаешь языком, но дай я посмотрю на твое лицо…»
Он вытянул руку с газетной фотографией так, чтобы фото и лицо Эми было рядом. На первой полосе — фото лже-Эми в Мадриде, пьющей шампанское с Осипом на фоне билборда их старой компании. Заголовок: «Бизнес-королева инвестирует в криптовалюту». Внутри Эми все сжалось: Осип, всегда ненавидевший её любовь к риску, теперь спонсирует аферу двойника. Вскрик застрял в горле, когда она увидела подпись под фото: «Эмиральд Соррентино и её партнёр возрождают бренд». «Партнёр». Значит, Осип поверил самозванке... или сделал вид?
— «Не подавать виду, маскировка ее шанс. Нужно быть «как все!» - она нажала языком на точку у ахиллова сухожилия, заставив Моралеса дернуться.
Сенатор тихо зарычал, его пальцы разжались. Эми снова ощутила свой пирсинг и новую тату.
— «Кто она теперь? И есть ли у нее шанс доказать, что именно она и есть Эмиральд или оставаться «кошечкой» Дона Игнасио, то есть быть не одной из лучших бизнес-леди, а одной лучших проституток.» — проносились мысли в ее голове, пока она работала над стопами сенатора своим языком.
— «Что выбрать?» - думала Эми.
Глава 12: Плющ
Смоляной дым сигар смешивался с запахом лаванды. Эми, обвивая шест мокрым от масла телом, ловила ритм мелодии — три удара барабана на один вздох. Её татуировка-роза на лобке мерцала в полумраке, будто подмигивая сенатору. Тот, развалившись в кресле, водил по ней взглядом как скальпелем.
— «Плющ... да, — просипел он наконец, стряхивая пепел на мрамор. — Чтобы обвивал её, как мои плантации обвили сердце этой страны. Ты согласен, Игнасио?»
Дон молча кивнул, и Эми ощутила холодок вдоль левой ноги — будто невидимая змея скользнула от щиколотки к бедру.
«На следующее утро» в барак вошёл татуировщик Эль Моко с чемоданом своих приспособлений и золотой краской. Кошечки, как стая испуганных ящериц, прижались к стенам.
— «Тебе повезло, «rosadita», — он замер над Эми, держа в зубах эскиз плюща. — «Сенатор хочет, чтобы его виноградные лозы цвели твоей болью.»
Игла впилась в мизинец левой ноги. Эми закусила губу, привыкая к жжению — за полгода её кожа стала пергаментом для чужих желаний. Но когда орнамент добрался до лобка, Эль Моко неожиданно шепнул: «Этот рисунок будет лучшим в моей коллекции».
Глава 13: «Ночь слепых»
Повязка из чёрного шёлка, пропитанная ароматом апельсиновых цветов, прилипла к лицу Эми. Вокруг стоял гул смеха, звон хрусталя и шуршание шёлковых лент, натянутых между колоннами зала — «дорожки» для кошечек, чтобы те не сбились с пути в кромешной тьме своих повязок. Золотая молодёжь Боготы, Сан-Паулу и Мехико, жаждала острых ощущений.
— «Кошечка... Где ты?» — чья-то рука с кольцами, пахнущая коньяком и кокаином, скользнула по её бедру.
Эми, как учила Дора, прижалась спиной к «дорожке», позволив руке скользнуть по прохладной коже тела. Её новая тату плюща, отливала золотом, и излучала едва заметное для Эми тепло под УФ-лампами, спрятанными в стенах. Эми из-за повязки не видела пути, но «чувствовала» этот синий свет кожей.
В центре зала установили «колесо фортуны» — вращающуюся платформу, где кошечки, как обнажённые стрелки, указывали на «призы». Эми, пристёгнутая ремнями, почувствовала, как плющ на её ноге заструился жаром.
— «Выигрыш получает тот, кто найдёт розу в этом саду!» — крикнул ведущий, и платформа завертелась. Эми не видела игру и не знала правил, она была лишь инструментом, но судя по оживлению и смеху публики игра зажигала.
Эми изогнулась, направляя гостей к нужным точкам. Один из них, с набрякшими от дорогого виски губами, подошел к ней и будто бы обжог словами, прошипев:
— «До чегож хороша эта шлюха у Игнасио!»
Его палец резко дёрнул за кольцо в её титановом ошейнике, и Эми чуть не задохнулась. Пальцами другой руки он взял за ее сосок и сильно потянул. Сладкая боль тут же пронзила и сосок и низ живота. Внезапно музыка смолкла и он потерял интерес к Эми отвернувшись.
* * *
Зал погрузился в синеву УФ-света, превращая золотой плющ на теле Эми в мерцающий лабиринт. Гости в масках, напоминающих морды экзотических животных, рассыпались по комнате, словно стая хищников, выпущенных из клеток. Правила «Ночи слепых» были просты: кошечки — живые «кисти», а гости — «художники», рисующие удовольствие на их телах.
Молодой наследник кофейной империи, в маске, вылил на спину и грудь одной из девушек растопленный шоколад.
— «Слижи всё за десять минут, или тебя отдадут бродячим псам», — прохрипел он Эми, засекая время.
Эми, извиваясь как угорь, принялась собирать потоки шоколада языком, намеренно замедляясь у татуировок. Гости ахнули, когда она, перевернувшись, поймала последнюю каплю шоколада на кончике груди ровно в момент окончания времени.
Пара сестёр-близняшек из семьи нефтяных магнатов расставила кошечек на чёрно-белых клетках пола.
— «Конь ходит буквой Г… и лижет пятки!» — визжала одна, тыча пальцем в Эми.
Та, прыгнув через две «клетки», уронила соперницу-кошечку на спину, прижав её лодыжки к холодному мрамору.
— «Завтра новые гости…», — прошептала Эми — «…и новые игры.»
Зал тонул в пульсирующем ультрафиолете, превращая тела кошечек в живые полотна. Эми кружилась под мелодию тамбурина и электронных битов, её татуировка-плющ вспыхивала изумрудными бликами, будто сотканными из светлячков. Гости в масках, расшитых кристаллами, тянули к ней руки, будто бы пытаясь поймать отблеск узора, который вился от пальцев ноги к шее.
Один из гостей, был уже довольно сильно пьян: он брызгал на кошечек охлаждённым шампанским. Часть капель досталась и Эми.
— «Раньше она пила такое шампанское, теперь ей ее поливают. Почти ничего не изменилось…» - думала Эми с некоторой горечью и радостью, одновременно.
— «Она ведьма!» — сказал кто-то, когда Эми поймала очередные брызги.
— «Нет, просто идеальная», — ухмыльнулся Дон Игнасио.
К полуночи гости, опьянённые абсентом и властью вседозволенности, хотели еще большего.
— «Эми слышала уже только беспорядочный крик вокруг».
Сначала один, потом другой, потом еще и еще трогали ее, но Эми притворялась беспомощной, подставляя свои эрогенные зоны.
Она улыбалась, ловя отражение в зеркалах: татуировка, проститутка, игрушка — всё сплелось в ней, как плющ вокруг колонн.
* * *
В бараке, пахнущем теперь прошедшей вечеринкой, Эми разглядывала новые синяки, оставленные гостями.
— «Завтра пройдут», — пробормотала соседка.
— «Нет. Это трофеи, хочу чтобы они были дольше», — ответила ей Эми.
Глава 14: Новые детали
Эми не ищет перемен. Зачем? Её плющ обвил её душу. Она размышляла и думала о себе. Прошло уже несколько месяцев, она точно не знала сколько. У нее не было часов, книг, календаря и ничего вообще. Только лишь одинаковые будни.
Она помнила, что период шока и дезориентации занимает несколько недель. Отрицание и сопротивление еще 2-3 месяца. Все это у нее было, но сейчас было явно исследование и принятие - еще один из периодов принятия действительности. Она помнила, что этот период занимает еще от 3 до 6 месяцев. Сколько она находится здесь, в этой стране?
Эми казалось, нет… она даже была уверенна, что адаптационная терапия Доры должна была сделать ее пребывание более тяжелым, но и ускорить все эти процессы.
По ее расчетам, получалось, что она попадала уже минимум в двухлетний период адаптации и интеграции, но ушла ли она дальше в период постравматического роста? Из размышлений ее вывел окрик Доры.
