Первая тренировка
Тренер повернулся к Ане, та вся съежилась, смотря на него широко раскрытыми испуганными глазами.
– Ну а теперь начнем практическую часть сегодняшнего занятия, – сказал тренер хорошо поставленным голосом лектора. – Вы видели, как эта маленькая сучка, даже догадываясь о своем положении, всё равно пыталась отстаивать какие–то свои границы. И первое, что она должна усвоить, – у нее нет никаких границ.
Тренер произнес слово 'сучка' без злобы, скорее по–отечески, но Аню оно сильно резануло и она всхлипнула.
Он подошел к стене с плетками и хлыстами.
– Ты знаешь, что это такое? – спросил тренер девушку, снимая плетку.
Аня сглотнула и кивнула, ее губы дрожали, ноги инстинктивно прижались друг к другу еще сильнее. Она вдруг поняла, что эта плетка для нее, и это очень больно. Аню никогда не наказывали ремнем, но в памяти остался момент, как другая девочка пыталась отхлестать ее скакалкой.
Внезапно Аня осознала, что не делает того, что велел тренер, – не говорит «да, господин», а ноги держит вместе.
– Да, господин! – вдруг выкрикнула она каким–то испуганным фальцетом и широко раздвинула коленки. Мужчины засмеялись, а тренер удовлетворенно кивнул и продолжил, указывая на хлысты:
– Вот этот бьет гораздо больнее плетки. Вот с этим может дойти и до крови. А вот этот, – тренер показал на кнут, – бьет до крови сразу. Правда, применяем его крайне редко, для совсем уж безнадежных, которые у нас не задерживаются. Где–то в запасниках есть и кнут, который сдирает кожу.
Аня судорожно кивала каждой фразе.
– И правило такое, – не спеша продолжал объяснять тренер. – Если ученица старается, но у нее не получается, то мы обходимся без наказания. А школьница должна стараться дальше, до тех пор пока не получится. Если промах вызван невнимательностью или отсутствием рвения, ее накажут плеткой. Неповиновение и ложь наказываются хлыстом.
Аня продолжала испуганно кивать и вдруг поняла, что проклятый «да, господин» снова вылетел из головы.
– Да, господин, да, господин, да, господин! – выпалила она словно за каждый кивок, снова вызвав смех.
– Некоторое усердие я уже вижу, – добродушно сказал тренер, поигрывая плеткой и приближаясь к Ане. – Поэтому по твоей неопытности за сегодняшние ошибки наказывать не буду. Просто выпорю в профилактических целях.
По Аниным щекам хлынули слезы.
– Д...да, господин, – всхлипнула она.
Тренер приказал встать лицом к шесту и наклониться, держась за него. Аня всё делала как в тумане.
– Спусти трусики!
Промямлив сквозь всхлип очередной «да, господин», Аня неловко потянула трусики вниз, доведя их до колен.
– Теперь задери юбку и прогнись так, чтобы юбка не падала обратно на попу.
Аня подчинилась, страх и стыд просто душили ее, лицо горело, нервное возбуждение сделало дыхание прерывистым.
Ее красивая белая попа словно сияла, маня нежной кожей и соблазнительно–округлыми формами. Она была объемной и выпуклой, но совсем не массивной, наоборот будто легкой, в ней чувствовалась упругость. Виднелись прелестные пуфики киски.
Тренер провел по ягодицам рукой, Аня вздрогнула и напряглась.
– Словно шелковая, – удовлетворенно сказал он и погладил попу снова.
Теперь тело Ани чуть расслабилось, она задышала чаще, вниз живота пошло тепло, киска стала влажной.
Один из мужчин вздохнул, кончая в горло Спермоглотке. Послышался легкий хлюпающий звук, когда та стала выдаивать ртом его член.
– Считай удары!
– Да, господин! – отчаянно пискнула Аня.
Тренер размахнулся, хвосты плетки прошелестели в воздухе и в следующий миг жгучая боль пронзила тело девушки. Такой боли она не испытывала никогда в жизни. Аня тонко взвыла и упала на колени, хватая ртом воздух.
– Считай!!!
– Раз!... – прорыдала она, пытаясь снова подняться, держась за шест.
– Юбку задери!
Аня подчинилась, ее попа уже порозовела. Тренер сделал еще несколько ударов по ягодицам и ногам, Аня визжала, извивалась, но считала.
Наконец, он разрешил ей одеть трусики и сесть. Попа горела, и Аня сморщилась, садясь на колени, когда кроссовки дотронулись до раздраженной кожи. Она чуть приподнялась, ее ноги напряглись. Анино лицо было мокрым от слез.
– Теперь ты должна поцеловать плетку и поблагодарить за обучение и воспитание.
Аня подалась вперед, чуть пригнувшись, и поцеловала хвосты плетки.
– С…спасибо, господин, что у…учите и воспитываете м…меня, господин, – произнесла Аня, превозмогая всхлипы.
Тренер чуть придвинулся и стал гладить волосы девушки, одновременно внимательно изучая ее лицо. Она смотрела на него вверх умоляющими, полными слез глазами, при этом следя за плеткой боковым зрением.
– Хочешь, чтобы я был доволен тобой?
– Да, господин! – сказала Аня пылко.
Тренер добродушно похлопал ее голове.
– С ней мы пройдем курс тренеров довольно быстро, – сказал он, обращаясь к мужчинам.
Вдруг Аня поняла, что ответила совершенно искренне. Она действительно очень хотела, чтобы он не злился на нее, был в хорошем настроении – с плеткой-то в руке. Осознание своей раболепной слабости словно окатило ее ледяной водой. В ней стала подниматься ярость. «Этот ублюдок сделал мне так больно! Ненавижу его!», – застучало у Ани в голове. Разумеется, она ничего сказала вслух, лишь стиснула зубы и на пару секунд закрыла глаза, ее пальцы сжались.
– Теперь она злится, – объяснял мужчинам тренер, его крепкий кулак стиснул Анины волосы. – В этом состоит искусство тренера – понимать, что думает воспитанница, что она чувствует, когда она лжет, где у нее есть барьеры.
«Дура, дура, дура! Теперь он меня точно накажет!» – эта мысль ярко вспыхнула и словно обожгла ее. Животный страх сжал Анино сердце, попа горела, все существо жаждало избежать новой порки.
– Теперь она ругает себя за то, что злилась, – кулак тренера разжался.
– П...простите меня, господин, – промямлила Аня.
– Хорошо. Но будешь злиться на меня снова – накажу, - тренер дал ей легкий подзатыльник, но его голос звучал вполне милостиво.
Аня с облегчением выдохнула и, неожиданно для себя, схватила его руку и поцеловала. Тренер небрежно прошелся пальцами по ее волосам и отвел руку. Аня поймала себя на том, что вытянула шею, следуя за его ладонью. Тренер беззлобно объяснил, что при отсутствии тесного физического контакта на целование руки нужно спросить разрешение, и хватать ее точно не следует. Но когда очень хочется, можно поцеловать ботинки. Ане стало ужасно стыдно, что она так сделала. «Я и правда слабая, подобострастная сучка», – подумала она, и как–то смирилась с этой мыслью, ведь против плетки не попрешь.
– Для вас домашнее задание, – сказал тренер мужчинам, кивнув в сторону камеры. – Я попрошу, чтобы этот эпизод сделали крупным планом и прислали вам. Нужно будет описать, что выдало ее эмоции в мимике и движении тела.
– А теперь, – продолжал лекцию тренер, – нужно сломать последние барьеры в общении и установить с воспитанницей более тесный, можно сказать интимный контакт. Я рекомендую трахнуть ее в рот, чтобы она узнала вкус вашей спермы. Но это на ваше усмотрение, ведь тренер тоже человек, иногда хочется просто отодрать во все дыры. Но по–любому я рекомендую закончить ртом. Напоминаю, что учить правильно сосать в ваши задачи не входит, для этого есть профильные классы.
У Ани снова перехватило дыхание. «Не может быть! Этого не может быть!», – стучало у нее в голове. Бывало, она фантазировала о том, как ласкает ртом респектабельного молодого человека из своих грез. Но это точно не могло происходить вот так грубо и унизительно, да еще на виду у других. В этот момент Спермоглотка переползала из–под одного стола к другому, Аня представила, что ей придется тоже делать что–то подобное. «Нет, я не буду, это невозможно, нет, нет, нет!», – кричало внутри нее. На краткий миг в ней шевельнулся гнев, но она тут же подавила его, ощутив страх, – потому что снова злиться было нельзя. По щекам снова потекли слезы.
– Хватит истерить, открой рот! – тренер потянулся куда–то вбок, взяв из ящика баллончик с длинной трубкой. – Шире!
Тренер вставил Ане трубку в рот и распылил спрей в горло, она закашлялась, горло онемело, несколько секунд ей было трудно дышать.
– Когда применяете подавитель рвотного рефлекса, не переусердствуйте, чтобы она не задохнулась, – объяснял тренер. – Анестетик может действовать на дыхательные пути тоже. И старайтесь не попадать на язык.
– Сними топик и высморкайся, с заложенным носом сосать трудно, – обратился он к Ане.
Щеки девушки вновь вспыхнули от стыда, она дрожащими пальцами развязала топик, обнажая полную, изящно очерченную грудь. Жар унижения снова заставил ее дышать чаще, слегка приподнятые розовые соски набухли и затвердели, киска наполнилась влагой. Аня высморкалась в топик и положила его рядом, опустив голову. Тренер поднял ее подбородок рукоятью плетки, заставив смотреть глаза в глаза.
– Сосала когда–нибудь?
– Н…нет, господин, никогда, – жалобно сказала она, в ней вдруг вспыхнула надежда, что это спасет ее от неминуемого минета. – Я… я совсем не умею сосать, господин.
