— О да, крошка! Вот так!

Я опустошил свои яйца и слез. Я отпустил ее ноги, и высокие каблуки стукнулись о пол. Она смотрела вверх на потолок широко раскрытыми глазами. Тяжело с хрипами дышала, ее рот открывался и закрывался, как у рыбы. Я отодрал ее в местах, до которых она и не думала, что можно добраться во время траха.

Чтобы отдышаться, я сел на диван, и откинувшись на его спинку, принялся разглядывать беспомощную большегрудую куклу. Я, наконец, исполнил свою давнюю хотелку и сейчас старался запечатлеть всю сцену получше.
А мой член, немного побыв в полустоячем положении, вдруг снова стал наливаться силой, и вскоре снова встал во весь свой рост. Однако. Я хотел ещё эту осанистую дамочку из колледжа.

— Иди сюда, Элеонора, — велел я. — Сядь на меня.

Повинуясь, она тяжело поднялась на ноги и шагнула в мою сторону. Я протянул ей руку и помог подняться коленями на диван. Крепко обхватив ее за талию, второй рукой я придерживал член, направляя его куда нужно. Она медленно согнула бедра, насаживаясь на мой отросток. Я застонал от удовольствия, когда моя луковичная голова снова вошла во влажные складки. Ее грудь закачалась передо мной. Я сдавил ее большие сиськи и потянул их вниз, насаживая ее тело еще глубже, пока она не была полностью натянута на мой двенадцатидюймовый стержень. Я снова погрузился в ее утробу, и она застонала.

А потом ее шляпа полями хлопнула мне по голове. Хех. Что же, пора освободить ее прелестную головку от нее.

— Сними эту чертову шляпу и распусти волосы, Элеонора, — приказал я ей.
— Поцелуй меня.

Она подняла руки в перчатках к голове, вытащила несколько шпилек. и осторожно убрала шляпу. Отбросила ее в сторону, затем вытащила заколку из закрученных волос на затылке и, тряхнув головой, распустила копну. У нее были самые прекрасные черные и блестящие волосы, шелковистые гладкие, упавшие тяжелой волной на плечи. Она стала похожа на дикую кобылу. О, мой член дернулся и запульсировал при виде этой дикой гривы, лежащей на ее хрупких плечах.
Потом она наклонила голову и потянулась ко мне губами. Я поцеловал ее. Мои руки в это время играли с ее тяжелыми сиськами.

— Попрыгай сучка, давай катайся.

Она начала толкать узкие бедра вверх и вниз, проходя по всей длине моего ствола. Ох и кайф!
Я страстно целовал Элеонору, одновременно разминая и играясь с ее большими грудями. Решив ускориться, я перенес руки на ее талию, сжал и начал поднимать и опускать ее торс вверх и вниз, с силой опуская на мой член. На каждом опускании мой луковичный конец проталкивался максимально глубоко в нее, так что наши лобки сталкивались.

В это время она яростно и исступленно целовала меня. Глубокие, грудные рыдания исходили из ее глубин, когда я вонзался своим языком в нее, одновременно двигая ее хрупкое тело вверх-вниз. А потом она громко и пронзительно кончила. Она оторвала губы от моего рта и вскрикнула, ее ногти впились в мои лопатки, они пронзили даже через ее перчатки! Она вся напряглась, а бедра задрожали, сучка закатила глаза и надсадно завопила. Пока она кричала, как резаная, ее таз поднимался и опускался на мой член, а вагина судорожно трепетала, засасывая в свои развороченные глубины. Через несколько секунд я тоже потерял контроль и эякулировал еще один галлон горячей спермы глубоко в ее утробу. Три больших порции и мои яйца иссякли. Я аж хрюкнул!

Эта последняя эякуляция была, конечно, не такой объемной, как первая, но добавление этой порции семени к предыдущей наверняка наполнили ее, как бутылку молоко. Что добавить — я мог чувствовать, как в ней плещется это дерьмо!

— Одевайся, — приказал я ей. — Верни все на место. Закрепи волосы так, как было прежде.
Она слезла с меня, подняла мокрые трусики с пола и, переступив, натянула их на ноги и выше. Пока она зачерпывала свои большие сиськи обратно в чашки большого бюстагалтера, я поставил на место диванные сиденья, убедившись, что все вернулось на свое место. Потом я тоже оделся. Когда я повернулся, она наносила последние штрихи, поправляя закрученные волосы, а затем приколола гибкую шляпу на место. Какая очаровательная, элегантная кукла она все-таки была. Это было зрелище, которое я никогда не забуду.

— Сядь. Расслабься и закрой глаза. Спи. Когда я щелкну пальцами, ты ничего не вспомнишь из того что сейчас здесь с нами произошло. Ничего.

Она действительно была очень горячей, зрелой женщиной, настоящая кобыла с сиськами молочной коровы. Жаль, что она прячет такие прелести. Я был рад, что у меня появилась возможность насладиться ими и узнать как на самом деле хороша эта сука и трах с ней.

Я оставил ее там, открыл дверь и вышел наружу. Я бросил на нее последний взгляд, затем просунул руку в проем и щелкнул пальцами. Прикрыв дверь, я подбежал к окну и внимательно посмотрел внутрь. Там скрючившись сидела она, лицо ее сморщилось в гримасе муки и она держалась за низ живота. О, должно быть, она почувствовала пульсирующую боль там и не могла понять, почему! Ее красные, опухшие от высохших слез, глаза округлились — болело не только там. Она поднесла руки к явно болевшим соскам и, вскрикнув, отдернула руки, так были чувствительны ее измусоленные и истерзанные сиськи. У нее определенно все горело. Я четко видел ее шок и испуг затравленного животного, попавшего в неведомую ловушку.
Элеонора оглянулась, часто моргая. У нее было ощущение, что ею кто-то грубо воспользовался, но она сидела в своей гостиной, куда зашла минуту назад, одетая... но эти ощущения, они были необъяснимым для нее, не говоря уже о том, что ее трусики были мокрыми, промежность ныла, а срамные губы были распухшими и чрезвычайно болезненными.
Какой же смущенной и напуганной она выглядела! Ха! Я отошёл от окна и направился по улице к брошенному в кустах автомобилю.