Сейчас

Олеся стояла на коленях в подвале, в мерцающем свете тусклой лампочки. Ее скомканная блузка валялась рядом, на полу, а юбка повисла на батарее. Ее голая красивая грудь с напряженными сосочками тяжело вздымалась, а Олеся прикусила костяшку пальца, чтобы не стонать по весь голос. Она лишь тихонько поскуливала от набегающих волн оргазма, когда она терла себе между ног, глядя на то, как я, стоя рядом, исступленно дергаю свой член, испуская сдавленные стоны и во все глаза глядя на кончающую Олесю. Я знал, что смогу продержаться еще несколько секунд, прежде чем начну извергаться на Олесино тело, и этих секунд Олесе хватило, чтобы кончить еще один раз, брызнув тонкой струйкой сока на пол. После этого я выпустил член, но Олеся, не помня себя от похоти и возбуждения, схватила его за ствол и сделала пять-шесть фрикций, прежде чем потоки семени полились на нее как из брандспойда. Я хрипло стонал от наслаждения, когда обжигающая жидкость, вырабатываемая моими яйцами на протяжении последних двух дней, толчками летела с чудовищной силой на Олесину грудь и разбрызгивалась жемчужными каплями на ее плечи, лицо и волосы. Олеся приоткрыла коралловый ротик и первый раз в жизни почувствовала вкус спермы на языке, когда длинная струя семени врезалась ей в небо. Она протяжно застонала, но тут же поперхнулась новой порцией эякулята, резко влетевшей ей в рот мгновением позже. Сперма потекла у нее по губам и повисла толстой ниткой на подбородке. Остальные струи забрызгали ее живот, а после того, как давление в моем члене ослабло, я полил семенем ее ножки, как из садовой лейки. Струйки сменились каплями, Олеся продолжала дергать мой член, выдаивая на него последнее – она не хотела, чтобы пропала даже мельчайшая капля. Но неожиданно, стоило ей подумать, что она получила все недавнее содержимое моих яиц, член резко дернулся и выстрелил последней, где-то по пути застрявшей струей прямо Олесе на губы.

Олеся выглядела невероятно. Представьте себе совсем юное тело, только-только созревшее для животного полового желания. Представьте себе безупречную фигуру идеальных пропорций, обладающую к тому же редким даром природы: большой, но высокой грудью, налитой, как два спелых фрукта, с маленькими аккуратными сосками, торчащими от возбуждения. И вот это произведение природного искусства было вульгарно заляпано густой горячей жидкостью разной степени консистенции. По налитым грудям сбегали жидкие струйки, срываясь и капая ей на ножки. Три толстых нитки густой белой спермы свисали с подбородка. Семя было в волосах, на ресницах, на губах, а капроновые колготки, обтягивающие ее стройные ножки, были насквозь мокрыми от жидкого эякулята, которым я оросил Олесю. Я отступил на шаг, сделал глубокий вдох и шепотом воскликнул:

“Ты вся в моей сперме, Олеся!”

Двумя днями ранее

Мне казалось, что Олеся специально взвинчивала сама себя, посылая мне смс-ки (иногда прямо во время уроков), в которых она задавала вопросы касательно ее просьбы о том, чтобы я ее обкончал. Вот лишь некоторые примеры нашей переписки в эти два дня:

“Как думаешь, милый, ты сможешь скопить столько семени, чтобы обкончать меня всю?”

“Если ты будешь позволять мне себя трогать, то я думаю, что смогу.”

“Ради такого ты можешь трогать меня везде и когда хочешь. Только сдерживай свои стоны, милый, а то ты нас выдашь.”

“Я постараюсь, но это сложно, особенно когда я мну твою грудь.”

Вот еще один смс-диалог, который состоялся во время урока литературы, где мы сидели отдельно друг от друга:

“Я хочу поласкать себя, глядя на то, как ты трогаешь свой каменный член. Меня это очень возбуждает. Сделаешь это для меня?”

“Конечно, Олеся, но я боюсь что долго могу не продержаться. Зависит от того, как ты меня будешь возбуждать эти два дня”.

После этого урока Олеся подозвала меня к подоконнику, якобы помочь проверить ее домашнее задание по информатике, и, когда мы склонились над тетрадью, расстегнула две пуговицы на блузке, обнажая стянутые тугим лифчиком шары. Но трогать не разрешила, сказав: “Чтобы не входило у тебя в привычку.”

На уроке русского языка, где царила строгая дисциплина, мы украдкой обменивались сообщениями на полях тетрадей.

“Где ты меня…?”

“Спортзал?”

“Могут увидеть…”

“Тогда в подвальном коридоре где класс ОБЖ. Там никого не будет после занятий.”

Олеся нарисовала на полях сердечко, и я понял, что идея с подвалом ей пришлась по душе. Действительно, этот коридор вел в технические помещения и в класс, где преподавалось ОБЖ. Обычно вход в него запирался на замок, но последние пару лет дверь стояла незапертая, так как школьный завхоз давно потерял ключ. Место казалось идеальным для того, чтобы два сходящих с ума от похоти подростка оказались голыми двуг напротив друга. В своих мечтах я раз за разом представлял как это будет: как я впервые в жизни увижу Олесю голой, как я дотронусь до ее обнаженной груди, как поставлю ее на колени и проведу членом по ее упругим круглым сиськам, оставляя на них мокрый след от выделяемой смазки… Когда я в приступе безумного желания написал Олесе смс в два часа ночи с описанием того, что я хочу с ней сделать, Олеся ответила через минуту следующим сообщением:

“Твой великолепный член обязательно коснется моей груди, и ты сможешь провести по ней мокрой головкой, но не завтра. Это будет следующий шаг. Завтра мои сисечки ты трогаешь только руками.”

Я снова умолял ее позволить мне дотронуться членом до ее груди, хотя прекрасно знал, что Олеся будет непреклонна, и поэтому делал это лишь для того, чтобы побольше себя возбудить. Это была плохая идея, потому что уже на следующее утро я вновь почувствовал знакомую боль в паху: ствол, простояв всю ночь из-за безумных снов с Олесей, снова раздулся и пульсировал венами, а яйца ныли от постоянной выработки семени. Это был уже второй раз за неделю, и третий – за тот месяц, когда я неистово захотел Олесю. И мне предстояло терпеть эту пытку еще целых полдня. Я обещал Олесе, что не буду изливаться сам, потому что она хотела почувствовать максимальное количество семени на своем теле. Сдержать обещание оказалось непросто, но я справился. Только для того, чтобы на третьем уроке, которым была химия, я чуть не тронулся умом от возбуждения и нытья в переполненных спермой яйцах.

Если кратко, то дело было так: на химии мы с Олесей сидели за последней партой крайнего ряда, вне поля зрения одноклассников. Олеся, надо заметить, пришла в тот день в короткой черной юбочке, белой блузке и пиджаке, что казалось необычно – пиджак он надевала редко. Все оказалось очень просто: на химии Олеся сняла с себя пиджак и я увидел, что под блузкой у нее нет лифчика. Ее налитые груди туго натягивали тонкую ткань, и соски отчетливо проступали сквозь блузку. От увиденного я едва не извергся сразу в брюки, я видел Олесю практически голой, и ее тело было мучительно идеально. Кол в брюках грозил разорваться как граната. Олеся как ни в чем не бывало решала списанную с доски задачу, а я, тяжело дыша, пялился на ее почти голую грудь.

В таких мучениях и непередаваемой истоме прошли следующие уроки, и когда наконец учебный день завершился, я был практически на грани помешательства от похоти и желания к Олесе. Кровь стучала в голове, когда мы, отделившись от класса и подождав пока не начнется вторая школьная смена, а коридоры опустеют, спустились в скудно освещенный подвал. Олеся придержала меня рукой, понимая, что я сейчас просто сорву с нее одежду и начала раздеваться сама – медленно, неторопливо. Я последовал ее примеру и решил не торопиться, но все равно оказался голым перед Олесей практически сразу. Мой распухший кол подрагивал и был на ощупь как камень. Олеся опустилась на колени, положила ладонь себе между ног, и, глядя на мой истекающий смазкой член широко распахнутыми глазами, начала ласкать себя…

Пятью минутами позже

Наспех одевшись, мы крадучись вышли из подвала, опасаясь, что выдали себя громкими стонами. Но коридор был пуст. Мы ринулись в раздевалку за верхней одеждой. Сгустки спермы слетели с запачканных Олесиных губ и упали на пол, но времени вытирать не было. Нужно было убираться из здания школы как можно быстрее. От Олеси настолько сильно пахло семенем, что этот запах заполнил всю раздевалку прежде, чем мы обулись, накинули куртки, и выбежали из школы. Олеся счастливо улыбалась. Я глядел на ее перепачканной моей спермой лицо и понимал, что наша бурная сексуальная жизнь только начинается. Я буду кончать из-за Олеси. На Олесю. В Олесю.

Но тогда мы были просто счастливы быть друг у друга.

(Продолжение следует)