Каникулы
Рождественские каникулы прошли быстро.
Отец меня трахал буквально всё время, особенно он любил чтобы я подолгу сосала его член, так что почти всё время пока он был дома я проводила на коленях и него между ног. Когда он кончал, я должна была всё проглотить, облизать член и продолжить сосать, пока он не встанет. Иногда он просил меня сесть на его член киской. Он тогда сидел почти не двигаясь, а его член пульсировал внутри, пока не кончал внутрь. Иногда мне удавалось кончить, он не возражал. И, конечно, я была постоянно голой. А спала на полу в их с мамой спальне.
Мама меня жестоко порола, каждое утро и перед сном, стеком, я так понимаю просто из ревности. Она заставляла меня стоять смирно с руками за головой, и порола по попе, бедрам, спине и животу. Я старалась терпеть, но каждый раз начинала кричать и плакать. Следы от порки не проходили. Впрочем, это мало отличалось от моей жизни в интернате. Хотя на маму, я обижалась, я же "увела" у неё папу, не по собственной воле. Он же сам сдал меня в интернат. Да, я попросила зарегистрировать меня сама, но это бы случилось всё равно. Так что я виновата, только в том, что прилежно училась.
Две недели спустя я ехала в папиной машине и молча смотрела в окно.
Терпение
Я снова стучала в знакомую дверь, голая и босая, стоя на холоде январским утром. Не знаю сколько, но долго, очень долго.
Когда дверь наконец открылась, Алекс пустил меня внутрь.
"В холл! На колени! Ждать!", всё что он сказал. И, конечно, проводил меня шлепком по попе.
Когда все собрались. Директриса еще долго не приходила. А тех, кто не мог сидеть спокойно, били по плечам. Прошло, наверное, больше часа, мои коленки просто молили о пощаде, но я старалась не шевелиться, и меня ни разу не ударили, одну из немногих.
"Тема второго полугодия "Терпение"", объявила директриса, когда наконец появилась.
Тех, немногих кто еще был в одежде, попросили раздеться, и тренеры развели нас по камерам-стойлам.
Началось с того, что Алекс меня подвесил к потолку за руки. Я не знаю сколько я времени провела подвешенной, сколько часов, или суток, но я несколько раз описалась и даже обкакалась. Очень болели руки, хотелось есть и особенно сильно пить. Я висела и почти всё время плакала, от боли и унижения.
Когда появился Алекс он обдал камеру из шланга, прежде чем войти. Но он не освободил меня, во всяком случае не сразу. Сначала он меня жестоко выпорол, и только потом опустил подвес. Я упала абсолютно без сил. Руки затекли настолько, что я их совершенно не чувствовала. Алекс расковал меня, и приподняв голову, напоил меня водой. А потом, когда я, смогла сесть накормил меня. И потом разрешил лечь спать, не связав.
Когда я проснулась, он сидел в камере и смотрел на меня. После того как я пописала, приняла душ, и почистила зубы. Он снова накормил меня, потом оттрахал сзади, заставив опереться на стену руками и выставить попу. Разрешил кончить И снова привязал, в другой позе. И оставил, мне показалось, еще дольше.
Так повторялось раз за разом, с перерывами. Иногда пару дней, иногда неделю.
Потом он перестал меня фиксировать. Я должна была находиться в заданной позе сама, за нарушение позы следовало немедленное наказание, каждый раз более сильное. Это было значительно труднее чем просто терпеливо висеть связанной.
Следующим этапом было то, что Алекс стал мне мешать сохранять неподвижность, и продолжал наказывать если у него получалось. В дело шла щекотка, потом добавились неожиданные удары по соскам, киске, по губам, или по носу линейкой, или просто ладонью, потом он стал втыкать в меня иглы, в грудки, в попу, просто под кожу. После каждой сессии, следовали сон, еда и секс, причем Алекс заботился, чтобы я обязательно получила удовольствие, это была награда, за страдания.
Между сессиями был такой же режим как в прошлом семестре, только ночные порки были не каждый день.
Удивительно, но я действительно обрела терпение и выносливость, а также, спокойствие и уверенность в себе.
Я не помню сказала ли я хоть слово за всё это время.
Лето
Отец забрал меня домой. Он изнасиловал меня буквально сразу после того, как мы выехали за ворота интерната, я стояла, опираясь руками на горячий капот машины, а он резко таранил мою киску сзади. Когда он кончил, я села на корточки, и, обсосав его член, убрала его в штаны.
Дома сначала мало что изменилось, я всё также всё время пока отец не спал, проводила с его членом во рту или сидя киской на его члене. Разве что, теперь я терпела мамину порку, не произнеся ни звука, и не меняя позы. Она порола меня с каждым разом всё дольше и сильнее, стараясь вызвать реакцию, и начала пороть по грудкам, но вмешался папа, его главным аргументом было что она меня испортит, и я потеряю товарную ценность. Мы с мамой прекрасно поняли, что на самом деле он боится, что не смогу его удовлетворять. Постоянные наказания не прекратились, хотя стали не такими жестокими, но иногда она всё-таки спускала пар, тогда она порола меня пока не устанет сама, но добиться от меня какой-либо реакции она так и не смогла.
Папа отвез меня в интернат с явным сожалением. Видимо, его заставило только то, что оплата взимается сразу за всё обучение.
