Алёнка скользит на палке и приподнимается с неё, я ласково и осторожно прячу пальцы ей в волосы, натягиваю и заставляю полностью усесться, до самого пола, чтобы её задница почувствовала холодок от линолеума.
Злыми резкими шлепками и шепотом сквозь зубы я заставляю свинкин хоботок уменьшиться до миниатюрного размера.
Читатель знает, что одними шлепками я мог бы добиться обратного результата -- свинка могла не вовремя вылить собственный сок себе на колени и на пол. А вот правильный шёпот: Шёпот о том, что она стыдоба. Что она настолько безмозглая, что только и думает о том, чтобы кончить. Что все соседи сейчас услышат, как она сдалась и поддалась своей тупой похоти. Вот этот шёпот позволяет уменьшить хоботок до нужного мне размера.
На такой маленький, испуганный членик я сейчас надеваю сбрую - стальное кольцо и мягкий резиновый колпачок. Кольцо не даст быстро сбросить напряжение. Мягкий колпачок позволит мне чувствительно щипать её мягонький столбик, как мне это будет нужно.
Застегнув замок на сбруе, я снимаю свинку с резиновой палочки. Её колечко наверное сейчас в замешательстве -- одновременно мышцы помнят ощущение наполненности и чувствуют холодок опустевшего задика.
Я шепчу ей, что сейчас её попка должна будет стать очень горячей, чтобы согреть следующего холодного гостя в себе. Следующего гостя она уже знает и называет его "Свинкино наказание". Свинкино наказание -- черное стеклянное сверло с невысокими шипами в основании. Сверло позволяет проникнуть в самую неподатливую задницу, шипы причиняют небольшую боль при попытке избавится от вторжения. А главное -- когда сверла уже не будет, задница будет помнить именно шипы. Воспоминания от них безопасные -- никаких трещин, никакой ран. Однако ощущение остаётся такое, словно несколько членов одновременно растягивали послушное кожаное кольцо изнутри.
Свинка мычит -- во рту мёд, который всё ещё запрещено глотать. Я основательно и неторопливо разогреваю её изнутри черным стеклянным сверлом. Раз за разом, раз за разом. Другой рукой я царапаю её набухшие соски, шлёпаю по послушной заднице, прихватываю её крепкие шарики между ног, зло щипаю самый кончик свинкиного хоботка, .
Свинко желание побеждает и стальное кольцо, и резиновый колпачок и шипы и мои злые щипки. Она долго и обильно льётся мне на ладонь. И когда свинка наконец понимает, почему рот нельзя закрывать, её струйка становится ещё сильнее.
Да, всё, что она нальёт мне на руку, окажется у неё во рту.
Смешается с моим мёдом.
Когда последняя капля её сока оказывается в моей ладони, я подношу этот драгоценный, ароматный экстракт к алёнкиному рту. Она вытягивает губы трубочкой и в несколько глотков наполняет свой рот и своим соком. Её рот почти переполнен и я разрешаю ей сомкнуть губы и сделать глоток.
Она глотает. Благодарно целует мою ладонь. Я снимаю с неё всё, отстёгиваю железку, аккуратно достаю стекло. Отвожу её в постель, вытираю её шею, животик, спинку, членик её же собственной юбочкой и кладу юбочку рядом с кроватью -- пусть останется у неё на память. Затем накрываю её пледом, тушу свет и незаметно исчезаю до следующей встречи.
Встречи, когда Алёнушке снова понадобится свинкино наказание и свинкина радость.
