Сумрачное выражение её лица не изменилось, пока она слушала меня; когда же я умолк, она лишь пристально смотрела в ответ.
— Понятно... значит, это развод. Тогда я принимаю это, — снова вздохнула она, констатируя очевидное.
— Ну, я не вижу никаких иных альтернатив. Так что извини, — слегка пожав плечами, сказал я.
— Сэл, есть сотни альтернатив: консультации, пробное расставание, терапия... Неужели мы обязательно должны закончить именно ТАК?
Опрокинув в себя остатки вина, я зарычал:
— Мы заканчиваем так, потому что ТЫ не оставила мне выбора! Может, вспомним твои претензии? Я — никудышный любовник, я не иду ни в какое сравнение с твоим новым любовником... что там ещё? А, да, и наш брак разваливается вот уже несколько лет, по твоим собственным словам. И я что-то не вижу, чтобы какие-либо из твоих предложений помогли хоть в одном из этих аспектов.
— Господи, Сэл! Я ни разу не сказала, что ты плохой любовник, — запротестовала она. — Я сказала, что мы перестали пытаться что-то изменить. Мы больше не прилагаем никаких усилий в наших отношениях... но ведь это можно изменить, для нас ещё не поздно.
— Ты говорила или не говорила, что Фил — лучший любовник, чем я?
— Нет, чёрт возьми, я этого не говорила! — сердито сверкнула глазами она.
— Я сказала, что то, что я испытала с Филом — это было для меня новым и захватывающим. Я сказала, что мне это понравилось больше, чем наши с тобой недавние попытки, но лишь потому, что ты и я — мы оба застряли в колее рутины. Но я ещё раз говорю тебе: из этой колеи мы могли бы выбраться.
— Звучит как чертовски глубокая колея, — хмыкнул я. — Послушай, Ария, я не хочу ссориться, но, если честно, мне уже плевать. Моё предложение — мы прекращаем. Нет смысла пришпоривать мёртвую лошадь. Ты несчастлива в нашем браке, а я, конечно, не в восторге от твоих откровений.
Ария выглядела ошеломлённой.
— Ты серьёзно... тебе плевать..? — она сердито уставилась на меня.
— Именно по этой причине мы и оказались в этой проклятой ситуации! Ты потерял страсть к жизни. Ты погряз в рутине — работа, дом, опять работа... мы никогда никуда не ходим, мы даже перестали встречаться с друзьями, потому что... тебе, оказывается, плевать, тебя это не волнует! — в конце она уже почти кричала.
— Мы в такой ситуации, потому что ТЫ не могла держать свои чёртовы ноги вместе! — рявкнул я на неё. — Даже не пытайся свалить всю вину на меня, Ария. Ты могла бы дать мне шанс, поговорить со мной, объяснить, что ты чувствуешь, прежде чем... Это было твоё, и только твоё решение — поискать развлечений в другом месте!
— Да, и я сожалею об этом. Это была ошибка. Мне следовало быть храбрее и попытаться поговорить с тобой, — немного сбавила она тон.
— По крайней мере, тогда у нас был бы шанс. Я не могу смириться с твоей неверностью, — в который раз повторил я. — Я много думал об этом в последние несколько дней, Ария, и моё решение таково: всё это слишком сложно. Если бы я попытался смириться, забыть о твоём предательстве, прошли бы месяцы, прежде чем я смог бы снова начать доверять тебе.
— Сэл, я же сказала тебе, что всё уже кончено, — устало проговорила она.
— Да, и когда мы поженились, ты давала мне клятву в верности, но давай говорить честно. Ты не смогла сдержать своё обещание, так с какой стати я должен верить тебе сейчас?
— Я совершила ошибку, Сэл — всего одну ошибку за весь наш брак. Я думаю... я верю, что мы сможем всё исправить. Если ты просто откроешь свой разум и просто попытаешься представить, как это могло бы сработать для нас... — настаивала она.
— Я всё ещё люблю тебя — так же сильно, как и всегда. Теперь, когда между нами всё открыто, мы сможем использовать это как инструмент, чтобы сделать нашу новую совместную жизнь лучше, — настаивала она. — Есть вещи, о которых мы даже не задумывались.
— Ты, кажется, в своих рассуждениях забыла, что изменила, предала моё доверие, лгала мне, обвела меня вокруг пальца. Если ты проделала это один раз, как я смогу доверять тебе снова?
— Эти мои действия были вызваны твоим бездействием, — возразила она, отрицательно качая головой. — Если бы мы вернули романтику, добавили в отношения немного спонтанности, пытались создавать особенные моменты близости...
Затем Ария встрепенулась.
— Послушай, я обнажила свои чувства и мысли перед тобой, а что насчёт тебя? Теперь мы можем быть абсолютно честны друг с другом. Ну же, Сэл, только не говори мне, что ты никогда не лгал мне в прошлом?!
— Конечно, мне приходилось лгать, я ведь человек, и мы иногда говорим неправду, чтобы защитить себя. Например, я врал, когда уверял, что твоя задница не выглядит толстой в новых джинсах, которые ты только что купила. Или когда говорил о том, что мне нравится твоя новая причёска. Вот о каких вещах мне приходилось лгать.
— Да, я знаю, что я далеко не идеален. Это факт. Ты можешь сказать, что я эгоистичен, и я, пожалуй, соглашусь с тобой, поскольку и сам это знаю. Наконец, я знаю, что принимал тебя как должное, но всё это — и по отдельности, и вместе взятое, — не является оправданием для неверности.
Её тело как-то ссутулилось, и она удручённо вздохнула.
— Так это всё? Конец всему, потому... просто потому, что тебе плевать?
— Да, можно сказать и так. Я не могу отказаться от собственных убеждений и не хочу из-за этого лишиться самоуважения.
Ария опустила глаза в тарелку и принялась ковыряться в уже почти остывшей еде, а разговор сам по себе иссяк, как воздух вокруг нас. Кухня превратилась в мрачную и тесную камеру, вызывающую клаустрофобию.
— Самоуважение... какое, чёрт возьми, всё это имеет отношение к самоуважению? — бросив на тарелку зазвеневшую вилку, вдруг взорвалась она.
— Серьёзно? — не остался в долгу я. — Как ты могла ожидать, что я буду продолжать жить с тем фактом, что ты нашла себе другого любовника? Ни один настоящий мужчина не согласится с подобным, и я в том числе!
Она выглядела ошеломлённой, даже поднесла ладонь к открытому рту.
— Боже мой! Неужели ты правда... Ты не можешь дать нашему браку второго шанса из-за своего уязвлённого самолюбия, своей глупой мужской гордости?! Ради всего святого, Сэл! Это случилось, но это уже в прошлом. Главное — это будущее, а оно может быть таким, каким мы сами захотим его сделать. Да, я совершила ошибку, но мы оба могли бы извлечь из неё уроки.
Мне смертельно надоело спорить и толочь воду в ступе, поэтому я просто тихо кипел от злости, пока мы наскоро заканчивали этот неудачный ужин. После этого я вернулся в офис и достал все бумаги.
Почти бесшумно вывалив их на стол, я спокойно, но довольно сухо сказал:
— Думаю, тебе следует это прочитать.
Она подняла глаза и кивнула, её разочарование было очевидным.
— Хорошо, — это было всё, что она сказала.
Было уже далеко за десять вечера, когда она присоединилась ко мне в гостиной.
— Что мы скажем семье? — немного помолчав, спросила она. — Если ты хочешь, чтобы я была с ними честной, я так и сделаю. Я не жду, что ты будешь лгать ради меня.
— Я сохраню твой секрет, Ария, — ответил я ей. — Предлагаю просто сказать им, что у нас с тобой разные представления о будущем. Я не собираюсь разрушать твои отношения с ними.
— Спасибо, — тихо и печально прошептала она.
Вот и всё. Ещё несколько дней мы провели вместе, заполняя остальные документы. Дом мы решили продать, поскольку никто из нас не был настолько сильно к нему привязан.
В субботу мы созвали наши семьи и сделали объявление. Конечно, для всех это оказалось сродни взрыву бомбы. Родители были в ужасе, предлагая нам обратиться за консультацией, попробовать семейную терапию, что угодно.
Ария придерживалась нашей истории о том, что мы постепенно отдалились друг от друга. Наша дочь Андреа была разбита этой новостью. Она примчалась, чтобы помочь мне переехать в мой новый дом.
Хоть я и серьёзно поговорил с ней, она, несмотря ни на что, попыталась сыграть роль посредника-свахи. Не зная истинной подоплёки событий, Андреа просто хотела, чтобы её мама и папа снова были вместе. Мой решительный подход к расставанию, которого она не понимала, вбил небольшой клин между нами.
Она поспешила рассказать мне, что её мать убита горем. Что она впала в лёгкую депрессию. Я знал, каково это, ведь я и сам чувствовал то же самое. Не только её, но и мой мир тоже рухнул, чёрт побери!
Думаю, поскольку я был её отцом, она ожидала, что я буду сильным. Что я возьму и волшебным образом всё исправлю, как делал это всегда.
• • •
Теперь я возвращался из офиса в пустой дом, готовил сам для себя... в ежедневной рутине не было ничего, кроме работы и телевизора. И ещё горы грязной посуды, да.
Надо отдать должное моим друзьям и приятелям: они пытались вытащить меня из той тёмной дыры, в которую я попал после расставания с Арией. Они вытаскивали меня на игры в гольф, на рыбалку и дружеские барбекю.
На самом деле, мне не очень нравилось бывать на этих тусовках, ибо, казалось, все вокруг жалели меня. Давали советы, предлагали мне не вешать нос и просто жить дальше.
Говорить всё это чертовски легко, но, скажу вам честно, сделать это дьявольски трудно. Так что это по-прежнему означало каждодневное возвращение в пустой дом, такую же пустую и холодную постель и в эту ужасную тишину.
Огромная часть моей жизни была весьма болезненно вырезана кривыми и безжалостными ножницами, и теперь в ней зияла уродливая пропасть.
