Боль была сильнее всего, что она когда-либо испытывала. Тогда не было никакого выхода. Ей придется пройти через это. Это место было таким дерьмовым!
«Ладно, нет, мне жаль» — взмолилась Эмили, зная, что она не сможет вынести еще одной порки своей бедной задницы. «Просто дай мне минутку. Я сделаю это, хорошо».
Она потянулась и раскрылась, насколько могла, с руками, все еще скованными наручниками. Она поморщилась от боли от прикосновения к своей бедной заднице, не говоря уже о том, как унизительно было делать это. И перед мужчиной! Никто раньше не видел ее ануса, и она определенно никогда не раскрывалась так ни для кого. Даже для врача!
Это невероятно!
«Немного шире, пожалуйста, мисс. И положите руки немного ниже и ближе, чтобы вы также раскрыли половые губы. Намного шире, пожалуйста. Вот и все. Хорошо, держи их там. Боже мой, эти волосы отвратительны!»
Эмили чувствовала, что она использует все свои силы, и надеялась, что не поранит себя, особенно свою кожу, которая казалась красной и ссадиной от порки. Замечание о ее лобковых волосах добавило ей унижения, и она была уверена, что ее лицо было таким же красным, как ее задница. Она услышала, как щелкнул затвор камеры, когда офицер приблизился. Он, должно быть, был в нескольких дюймах от нее! Наконец он снова отступил.
«Хорошо, на этом все, но мне нужно, чтобы вы вернулись в участок после Дебютантки, чтобы мы могли зарегистрировать ваше удостоверение личности. Пока не сможем организовать для вас социального работника мы будем держать вас в камере. Затем вы будете свободны».
Свободна? Это не могло случиться достаточно скоро. Затем с полным ужасом она поняла, что быть свободной сейчас почти наверняка означает ходить голой везде, как все другие женщины, которых она видела. Сможет ли она на самом деле это сделать? Но тогда, может быть, что-то было лучше, чем этот полицейский участок? Может быть, это ненадолго, и она и ее команда могли бы снова сбежать обратно на свою Землю? Может быть, она могла бы справиться с этим, если бы это было всего на несколько дней? Эй, может быть, это было своего рода странное приключение, которое она могла бы оглянуться и улыбнуться через много лет? Прямо сейчас, однако, с унижением быть голой и избитой палкой на публике, не говоря уже о боли от этого опыта, было трудно чувствовать что-то положительное во всем этом. Это было унизительно и болезненно. Ничего больше.
Офицер отвел ее в камеру, и, наконец, ее наручники были сняты. Она огляделась в поисках одеяла или чего-то, чем она могла бы прикрыться, но ничего не было. Единственными предметами в комнате были унитаз и двухъярусная кровать, которая представляла собой всего лишь голый матрас. Она села на него и заплакала. Затем легла лицом вниз, потому что сидеть было слишком неудобно.
Казалось, что она лежала в камере так часами, и никто не заходил к ней, поэтому она была немного шокирована, когда мужской голос заговорил с ней за пределами ее камеры.
«Ну, похоже, кто-то был очень непослушной девочкой...»
Коллингвуд!
Эмили быстро перевернулась и села на койку, прикрыв грудь руками и сгорбившись так, чтобы он видел как можно меньше ее тела, затем она посмотрела на него. Он улыбался! Вот же мудак!
«Какого хрена, Коллингвуд? Что происходит с этим местом? У тебя есть какие-нибудь новости? Мы можем выбраться отсюда в ближайшее время?» — в отчаянии спросила Эмили.
«Ну, я надеюсь, что вы не слишком сильно пострадали, капитан, но должна сказать, что отсутствие одежды вам очень к лицу. Мне кажется, я вижу вас в совершенно новом свете».
«Да, да, да. Надеюсь, тебе нравится, потому что я в этом совершенно уверена. Так что происходит? Когда мы сможем выбраться отсюда?»
«Правда? Ты уверена, что хочешь уйти так скоро? Мы с мальчиками отлично вписываемся. Девочки здесь потрясающие. Одно слово, и ты можешь получить их в любое время и как захочешь. Они никогда не говорят «нет». Думаю, Норрис уже обезвожен, и, должен признать, я тоже не отказывал себе в удовольствиях этого рая».
«Коллингвуд! Блядь!»
Эмили ошеломленно уставилась на него, едва веря, что он может быть таким будничным во всем этом и даже поддразнивать ее из-за ее ситуации. Неужели он совсем не сочувствовал ей, не говоря уже о чувстве возмущения из-за того, что с женщинами можно так обращаться? Однако с Коллингвудом лучше было просто игнорировать его чушь и продолжать. Иногда у него было извращенное чувство юмора, и он часто переходил грань между смешным и оскорбительным. Намеренно он это делал или нет, оставалось загадкой.
«Да, ну, как вы уже могли убедиться» — продолжил он, — «кажется, мы доказали правильность теории параллельной вселенной, и то, что у нас здесь, похоже на нашу Землю, но с некоторыми изменениями. Помимо очевидного, с состоянием раздетости среди женского населения, я нашел двойников некоторых людей, которых мы знаем с нашей Земли, например, Генерала, и они, похоже, знакомы с некоторыми из нас. Однако по какой-то причине я не смог найти ни одной семьи. Некоторые из парней, похоже, вообще не существуют здесь. Вы тоже, похоже, являетесь аномалией. Никто никогда не слышал о вас здесь, и, похоже, нет никаких записей о вашем существовании».
«Правда? Как это может быть?» — спросила Эмили. «Разумеется, если существуют параллельные миры, то мы должны существовать во всех них каким-то образом?»
«Не обязательно. Я полагаю, что есть миры, где люди вообще не существуют. В этом мире нам также несколько мешает другой фактор. Если вы внимательно посмотрите на ошейники, которые носят женщины здесь, вы увидите выгравированную бирку с номером. Кажется, девушки известны только по этим номерам. У них нет собственных имен. Не знаю, почему, но они, похоже, тоже довольны ситуацией. Из-за отсутствия персонализации я не могу найти вас или многих других людей ни в одной записи, к которой у меня сейчас есть доступ. Однако генерал упомянул, что к нам на миссию присоединилась девушка, по-видимому, в качестве развлечения на борту, вы не поверите, но в их записях здесь нет удостоверений личности с фотографиями, так что я не уверен, была ли она вашим двойником. А вот насчет остальных я понятия не имею. У них здесь могут быть двойники, и я просто не могу их найти, или, возможно, какой-то далекий предок случайно умер до того, как произвести потомство, так что вся их родословная исчезла. Трудно сказать».
«Бля... Ладно, значит, мы в параллельном мире. Ты можешь нас отсюда вытащить или как?»
«Ну, хорошая новость в том, что у меня есть данные, так что мне есть с чем работать. Плохая новость в том, что мне могут потребоваться годы, чтобы что-то собрать и попытаться вернуться домой. Я просил, чтобы ты присоединился ко мне в исследовательской группе, но генерал не хочет об этом слышать. Видимо, у них здесь другие планы на тебя, по крайней мере на время, и черт возьми, если я смогу убедить его в обратном. Я даже не могу вытащить тебя из этой камеры. Мне было достаточно трудно получить разрешение прийти и увидеть тебя здесь. Должен сказать, я рад, что сделал это. Кто бы знал, что у тебя такая прекрасная фигура, скрывающаяся под этим щегольским комбинезоном звездолета».
«Иногда ты можешь быть такой свиньей, Коллингвуд. Для меня это не шутка. Как бы ты хотел оказаться на моем месте прямо сейчас?» — отчитала Эмили.
«Что? Я просто сделал вам комплимент» — ответил Коллингвуд с притворным удивлением, прежде чем улыбнуться, чтобы показать, что комментарий был задуман как шутливая насмешка над ее ситуацией, именно такой, какой ее восприняла Эмили. «К сожалению, капитан, ничего не остается, как попытаться извлечь максимум пользы из текущего момента. Похоже, мы пробудем здесь довольно долго».
Эта мысль заставила сердце Эмили сжаться. События этого дня были достаточно тяжелыми. Она не могла представить, что это будет продолжаться годами.
«Пожалуйста, сделайте все, что можете, Коллингвуд, и приходите ко мне, когда у вас будут какие-нибудь новости».
«Я так и сделаю, капитан» — заверил ее Коллингвуд. «И что вы узнали об этом мире к настоящему моменту? Кажется, с вами как-то плохо обращались?»
«Это преуменьшение. Они буквально разрезали мою одежду на куски у главного входа в полицейский участок, а затем приковали меня цепями, нагнули, и били меня по заднице перед всеми. По-видимому, это было наказание за «преступление» носить одежду! Я никогда не была так унижена в своей жизни! Затем они сфотографировали меня, даже сделали крупные планы моих женских частей, прежде чем поместить меня сюда. А теперь они отказываются дать мне что-нибудь надеть!»
«Да, ну, вам, возможно, придется привыкнуть к этому на некоторое время. Я имею в виду, быть голой, а не к телесным наказаниям, которого я не ожидаю, если вы сможете мне подыграть. Я пока не видел здесь женщин в одежде. Как вы указали, это, похоже, противозаконно. И не то чтобы какая-то женщина была склонна одеваться, судя по тому, что я здесь видел до сих пор. Они на самом деле, кажется, довольны ситуацией».
«Сексистские свиньи! Какая женщина добровольно будет ходить голой на публике?» — выплюнула Эмили.
«Ну, я думаю, можно привыкнуть ко всему, если это практикуется достаточно долго, и этот конкретный обычай восходит к таким временам, что никто не помнит, чтобы когда-либо был другим» — ответила Коллингвуд. «Я точно знаю, что и мужчины, и женщины здесь испытывают отвращение к самой идее ношения женщинами одежды. Это похоже на то, как есть сэндвич со свининой в синагоге, только хуже. Так что из этого я делаю вывод, что они чувствовали бы себя так же неуютно на нашей Земле».
