— Нечаев. Я тебя в другую палату решила перевести. В офицерскую. В ней лейтенант один лежит с эпилепсией, за ним нужен присмотр. Там тебе спокойнее будет, парень. - неожиданно для меня предложила Ольга Ивановна на следующей день, вызвав меня в процедурный кабинет для осмотра.
Мы опять были с ней одни, я разделся по пояс по ее просьбе, и врачиха слушала мою грудь, водя по ней стетоскопом, и вновь, как бы невзначай, ладонь взрослой замужней женщины, капитана медицинской службы, скользнула по моей груди и нежно её погладила. И если вчера подобное поглаживание с ее стороны можно было отнести к случайному прикосновению, то сейчас ее ладонь двигались по моей груди целенаправленно. Врачиха реально ласкала меня, показывая, что я ей нравлюсь.
Естественно, от таких ласк мой член моментально встал колом и выпирал в данный момент в больничных штанах. В госпитале мне выдали хлопчатобумажные штаны и пижаму, и в них мой стояк был виден отчетливо. И бугор в районе моей ширинки не ускользнул от внимательных глаз зрелой брюнетки, она откинула челку со лба и сквозь очки скользнула оценивающим взглядом по моему стояку в штанах. И он ей пришелся по душе, судя по тому, как она зыркнула через очки на мой бугор от вставшего колом члена.
— Спасибо, Ольга Ивановна. А в чём мой присмотр за этим офицером заключается? - поблагодарил я врачиху, надевая на себя пижаму.
Она закончила осмотр и положила стетоскоп на стол.
— Ничего сложного, Костя. Просто нужно в момент приступа у лейтенанта быть рядом и вставить ему в рот ложку или палку, чтобы он не прикусил себе язык. Я думаю, что ты с этим справишься. Зато у тебя, считай, отдельная палата будет, и в ней ты сможешь нормально отдохнуть, а не в той, куда тебя положили. - врачиха многозначительно кивнула головой на дверь процедурного кабинета, за которой находился коридор и десятая палата с азиатами.
— Я согласен, Ольга Ивановна. - ответил я женщине, которая на вид была ровесницей моей матери, но только красивее и сексуально выглядящая.
Моя мать обыкновенная сельская женщина, провинциалка, не пользующаяся косметикой, и она лишь по праздникам подкрашивала губы помадой. А от Ольги Ивановны пахло хорошими духам, и весь её вид говорил о том, что эта зрелая женщина следит за собой и знает себе цену.
— Вот и отлично. Бери свои вещи и можешь заселяться в палату номер один, она в конце коридора. - сказала мне врачиха и перед тем, как уйти, вновь скользнула взглядом сквозь очки по ширинке моих штанов, на которых бугор от вставшего колом члена и не думал спадать.
***
Лейтенанта звали Толик, он был молодым, только окончивший училище, и мы с ним сдружились. Толик лежал в госпитале и ждал, когда его комиссуют со службы по болезни. Целями днями мы играли в шахматы и рассказывали друг другу истории из своей жизни. В офицерской палате на двоих было уютно, и нас никто не беспокоил. Приступы у лейтенанта случались не часто, и мне лишь несколько раз пришлось вставлять ему в рот специальную эбонитовую палочку, чтобы Толик не прикусил себе язык во время эпилепсии.
***
Вскоре лейтенанта выписали, а я остался один лежать в офицерской палате, и меня из нее, к моему удивлению, не переводили в обычную палату к солдатам.
Вечерами после отбоя ко мне приходили медсестры и брали матрас со свободой кровати вместе с подушкой и постельными принадлежностями. В нарушение устава и инструкций они стелили на ночь этот матрас на кушетке у себя в процедурной и самым бессовестным образом спали до утра, вместо того, чтобы дежурить. А утром, ещё до подъёма, этот матрас с подушкой возвращали на место ко мне в палату, аккуратно застилали кровать до вечера, пока не придет за ним другая смена.
С Ольгой Ивановной один на один мы больше не встречались, так виделись мельком в госпитале, но не разговаривали, и я уже стал забывать о том моменте, когда она провела ладошкой по моей груди, списав все на случайность, как нам вновь довелось встретиться, причем с глазу на глаз.
Медсестер в госпитале не хватало, и за них порой заступали на ночное дежурство врачи. И вот в один из вечеров после отбоя ко мне в палату зашла за матрасом Ольга Ивановна. Она заступила на дежурство и, как все медсестры, пришла взять постель с со свободой кровати у меня в палате.
— Как дела, молодой человек? Ты идёшь на поправку, и скоро я тебя выпишу в часть. - сказала мне врачиха, подойдя к свободной кровати и нагнувшись, стала сворачивать с нее матрас вместе с подушкой и постельными принадлежностями.
— Здравствуйте, Ольга Ивановна. Но мне и тут у вас в госпитале не плохо. И я бы ещё подлечился, если это возможно. - в наглую сказал я врачихе, сидя на соседней кровати и откровенно пялясь на ее жопу под халатом, а она у нее была объемной и буквально притягивала к себе мой взгляд.
В часть, где меня ждали " деды " и старшина, а так же бесконечные наряды и караулы, я, естественно, не спешил. Куда вольготнее мне было в госпитале, в офицерской палате. Да и кормили в лечебном заведении намного лучше, чем в части. К примеру, в солдатской столовой в городке часто на столах была перловая каша и щи из кислой капусты, а в госпитале давали котлеты, картофельное пюре и всевозможные салаты, а главное, что тут спать можно было сколько угодно и существовал " тихий час " после обеда.
— Значит, ты не торопишься в часть Нечаев. Ну хорошо, я, конечно, не обещаю, но сделаю все от меня зависящее, чтобы ты ещё недельку в моем отделении лечился. - неожиданно ответила мне согласием врачиха, стоя передо мной, держа под мышкой свернутый в рулон матрас.
По правде, я и не ожидал от нее такого ответа. Просто брякнул, что пришло на ум, учитывая симпатию с ее стороны ко мне, и не прогадал, по крайней мере, она не будет торопиться меня выписывать в часть.
— Вот, Ольга, Ивановна возьмите к чаю. Мать из дома прислала. Настоящие тульские пряники. - не мешкая, боясь, что она уйдет, я открыл тумбочку и достал из нее несколько пряников, вручил их заведующей отделением, и она их взяла свободной рукой.
За два дня до этого мне действительно пришла посылка из дома, и я получил ее в целости и сохранности, так как в госпитале посылки не отбирали " деды " и солдат сам, на свое усмотрение, делился содержимым с теми, кто лежит с ним в одной палате. А поскольку я лежал один, то мне и делится было не с кем. И большая часть посылки сохранилась.
— Ой, правда! Настоящие тульские пряники! Я слышала про них, но пробовать не пробовала. Спасибо, Костя. - врачиха взяла у меня пряники и, положив их в карман белого медицинского халата, надетого на ней было, направилась к выходу, но у двери остановилась и сказала мне слегка приглушённым голосом.
— Знаешь что, Костя. Ты меня своими пряниками угостил, а я хочу тебя нашими уральскими пельменями угостить, они не менее знамениты, чем ваши пряники. Минут через двадцать, как всё утихнет, приходи ко мне в процедурный кабинет. Только смотри, чтобы тебя никто не видел. И стукни в дверь три раза, я буду знать, что это ты. - тихо произнесла Ольга Ивановна, стоя с матрасом под мышкой у двери офицерской палаты и, окинув меня многообещающим взглядом сквозь очки, вышла в коридор.
Врачиха ушла, а мной овладел реальный мандраж, сродни тому, какой случился месяц назад в туалете скорого поезда " Москва - Нижний Тагил", когда жена офицера Галя делала мне минет. Вот и сейчас я с большей долей вероятности наставлю " рога " другому офицеру, а Ольга Ивановна, скорее всего, замужем за военным, да и не пельмени она зовёт меня есть в тайне от всех поздно вечером к себе в кабинет.
Несколько минут я стоял у двери и прислушивался к тому, что происходит в коридоре, а в нём было шумно и раздавался голос Ольги Ивановны, она разгоняла из туалета по палатам куривших там солдат. Несмотря на миловидный вид и небольшой рост, заведующая терапевтическим отделением была злой и властной женщиной и могла поставить на место любого, в том числе и уроженцев Средней Азии из десятой палаты, которых она сейчас и гоняла.
Выждав положенные двадцать минут и дождавшись, когда все утихнет, я вышел в коридор и, прижимаясь к стене, стараясь не шуметь, пошел по коридору по направлению к процедурному кабинету, где ждала меня заведующая терапевтическим отделением, возрастная брюнетка Ольга Ивановна. Шёл я к ней со стоящим колом членом, он у меня встал только от одних мыслей о том, что я вот вот зайду в процедурную и останусь один на один поздно вечером с женщиной, ровесницей по возрасту моей матери, и между нами произойдут близкие отношения.
Те же пельмени в обмен на мои пряники она могла принести ко мне в палату, а не звать к себе солдата поздним вечером в процедурную, рискуя своей репутацией. Ведь меня могли увидеть другие солдаты, и слух о том, что заведующая отделением принимает по ночам молодых парней, дойдёт до мужа Ольги Ивановны и до начальства, и тогда ей несдобровать. И стала бы она рисковать лишь только для того, чтобы накормить солдата пельменями? Нет, тут на кону стояло гораздо большее, чем пельмени, и зрелая замужняя женщина ради этого шла на риск.
По счастью, в коридоре никого не было, а в десятой палате с азиатами, которая находилась напротив процедурного кабинета, стояла тишина. Очевидно, таджики с узбеками угомонились и легли спать. С замиранием сердца я подошел к заветной двери и три раза по ней стукнул костяшками пальцев, едва слышно боясь громким стуком привлечь к себе внимание, и стал ждать, трясясь мелкой дрожью от возбуждения. Я боялся, что врачиха не слышала мой стук, и было хотел повторить, как дверь процедурного кабинета приоткрылась, и Ольга Ивановна буквально за руку втащила меня к себе, тут же закрыв за мной дверь изнутри на шпингалет.
— Надеюсь, тебя никто не видел, парень? Сам знаешь, что могут пойти нехорошие слухи о том, что ты ко мне заходил. - спросила у меня врачиха приглушенным голосом.
