Ещё в Москве старший лейтенант Журавлев обещал нам кары небесные, если мы будем плохо себя вести по пути к месту службы, и то, что он будет нас проверять. Но на самом деле, ни его, ни сержанта Малинина мы за двое суток так и не видели, и появились наши командиры лишь только тогда, когда до Нижнего - Тагила оставался час пути. К слову сказать, выглядели они неважно, оба с опухшими лицами, какие бывают у людей с большого бодуна. К бабке не ходи, старлей и сержант беспробудно пьянствовали у себя в купе и очухались перед самым концом поездки.
По счастью для них, драк и поножовщины среди призывников на почве распития спиртных напитков не было, в целом, парни вели себя достойно и, выпив водки, не шли искать приключения по вагонам, а пели песни под гитару, сидя у себя в купе.
— Анохин.... Лукьянов.... Шерстнев.... - построив нас в шеренгу на перроне вокзала в Нижнем, - Тагиле старший лейтенант Журавлев, стоя перед строем призывников, держа в трясущейся с похмелья руке список, зачитывал по нему фамилии, проверяя, все ли на месте, и убедившись, что никто из вверенных ему ребят не пропал по пути, облегченно вздохнул и скомандовал вольно.
— Перекур, парни. Ждём электропоезд до Верхней Салды. На нём в часть поедем. - махнул рукой похожий на ощипанного журавля старлей и скрылся в здании вокзала, где был буфет, оставив с нами на перроне своего помощника, розовощекого сержанта Малинина.
— Эх, скорее бы в часть попасть и выспаться на кровати по человечески. - сказал один из призывников, худой высокий рыжий парень в телогрейке, куря папиросу и сплевывая на снег к себе под ноги желтоватую табачную слюну.
— Чего, чего, а поспать на первых порах тебе вряд ли удастся, боец... - Сон в армии самое дефицитное время. Впрочем, сам все скоро узнаешь. - обломал мечты парня в телогрейке сержант Малинин.
Стоящие на перроне призывники не придали значения его словам, а зря. Как позднее каждый из нас убедился, желание поспать в первое время службы было непреодолимым. Чего не хватало в армии, так это сна.
Сержант, нетерпеливо поглядывая в сторону дверей вокзала, в которых скрылся его командир, где тот с большей долей вероятности глушил пиво в станционном буфете, гася жажду похмелья. У многих парней, стоящих сейчас на перроне, включая нашу четверку, так же болели головы от пьянки, но денег практически ни у кого не осталось, да и сержант Малинин, неотлучно находившийся возле нас, бдительно за нами наблюдал и команду для похода в вокзальный буфет не давал. Ему и старшему лейтенанту влетит по полной от начальства, если они привезут в часть пьяных призывников.
Как ни крутил головой в сторону вокзала розовощекий сержант, сходить в буфет ему не удалось. Едва вернулся его начальник старлей Журавлев, как к перрону подошла электричка, идущая в Верхнюю Салду, и сержант стал рассаживать призывников в вагон.
На место мы приехали к вечеру, уже по темноте, и, выйдя из вагона электрички на станции, тут же увязли по колено в снегу. Из Москвы мы уезжали осенью, а попали в самую настоящую зиму всего через двое суток пути.
В Салде нам опять предстояла пересадка, на этот раз уже на автобус, так как часть, где нам предстояло проходить " карантин ", находилась на удаление от города, в тайге. Но на этот раз нас, двадцать человек призывников, разметили в отапливаемом здании вокзала, на улице стоял двадцатиградусный мороз, а ведь некоторые ребята были легко одеты в осенние куртки и существовал риск обморожений, за что, естественно, наших " покупателей " начальство по головке не погладит. Они должны доставить нас в часть живыми и здоровыми, а там хоть трава не расти.
— Парни, в буфете, яблочное вино в трехлитровых банках продается. Пойду схожу, может чего обломиться, пока наше начальство отсутствует. - сказал нам Серёга Панов, вернувшись с разведки по залу небольшого провинциального железнодорожного вокзала в Верхней Салде.
Действительно, наши " покупатели ", старший лейтенант Журавлев и сержант Малинин, отошли по делам, решая вопрос с автобусом, оставив нас одних сидеть в плохо отапливаемом здании вокзала, и у призывников появился шанс похмелиться. Некоторые парни, те, у кого ещё оставались деньги, сидели на скамейках в вокзале и пили яблочное вино прямо из банки, передавая её друг другу. Но таких было мало, в основном все потратили свои деньги ещё в Москве и по этому с завистью смотрели на кентовки парней, пьющих вино.
— Постой. Что бестолку ходить. На возьми, всё равно отберут. А отслужу, новые куплю. - сказал Колька Никифоров, снимая с руки наручные часы " Победа ".
Часы были с металлическим браслетом, который особо ценился, и стоили дорого.
— Не жалко? А да ладно, за два года они уже устареют. На дембель пойдем, мы тебе скинемся на " котлы", земляк. - Серёга взял у Кольки часы и быстрой походкой пошел по направлению к буфету, который располагался в вокзале в отдельном помещении, и из него шел запах жареных пирожков и слышался стук стаканов выпивающих там людей.
— У него бабка цыганка. И я думаю, что нам удастся головы поправить, парни. Серёга, парень пробивной. - сказал Колька, смотря в след ушедшему другу.
И он оказался прав, не прошло и пяти минут, как Серёга Панов вернулся к нам, держа в руках трехлитровую банку яблочного вина, закатанную жестяной крышкой.
— Без проблем, парни. Только часы буфетчице показал. Так она торговаться не стала. Сняла с витрины банку с вином и отдала мне. Просила ещё что-нибудь ценное приносить в обмен на выпивку. - радостным голосом произнёс Серёга Панов, садясь на скамейку и ставя банку с яблочным вином на пол между ног, чтобы ее не было видно.
— Она даже закусить дала и стакан. - парень достал из кармана драной спортивной куртки гранёный двести граммовый стакан и несколько булочек с котлетой, что было весьма кстати, так как мы съели все запасы по дороге.
— Поправляем головы, парни. Пока есть возможность. - Колька Никифоров, обладающий недюжинной силой, надавил на крышку банки пальцами и буквально вдавил ее внутрь, а затем потянул на себя, и банка открылась.
За десять минут в отсутствии наших начальников, сержанта и старшего лейтенанта мы на четверых опустошили три литра яблочного вина, и пустая банка стояла под лавкой. Правда, вино было не крепленым, а сухим в четырнадцать градусов, но нам на свежие дрожжи как раз его хватило. Всем захорошело, и в автобус мы сели уже поддатые.
Часть, в которой нам предстояло пройти карантин, находилась в десяти километрах от Верхней Салды в тайге, и в нее вела дорога, выложенная из бетонных плит, по которой можно было ездить в любое время года. Как позднее я узнал, такие дороги из плит между частями, разбросанными в окрестностях Нижнего - Тагила и Свердловска, были сделаны для того, чтобы по ним могли свободно передвигаться мобильные комплексы с ядерными ракетами. Дивизия, в которой нам выпало служить, была ракетной, и на вооружение у нее как раз стояли новейшие мобильные установки запуска ядерных ракет.
С месяц мы были в карантине в небольшой части связи, затерянной в уральской тайге между Нижним - Тагилом и Верхней Салдой, где проходили курс молодого бойца. С утра до вечера нас гоняли сержанты на плацу, а старослужащие, так называемые " деды " и " дембеля ", к нам особо не цеплялись. Пересекались мы с ними только в столовой и в солдатском кафе, а также при выдаче посылок из дома.
Как правило, посылки выдавали почему-то строго в вечернее время. Их вскрывали в присутствии замполита или командира части на предмет наличия в посылках запрещенных веществ. Порой сердобольные родители присылали своим детям в посылках водку или деньги, совершенно не думая о последствиях своего поступка, поэтому офицеры присутствовали всякий раз при выдаче посылок солдатам.
Так же просматривали письма, их не вскрывали, а просвечивали через специальное устройство. Так как дивизия, в которой мы служили, была ракетной, с нас взяли подписку о неразглашении сроком на двадцать пять лет. И мы обязаны были хранить тайну. Хотя мать позднее все же присылала мне деньги в армию по три рубля, вложив купюру в двойную открытку, её рентген не просвечивал, и я получал от мамаши по трояку.
— Паренёк, что тебе нужно, положи к себе в карманы. - предупредил меня замполит, лысеющий мужчина предпенсионного возраста в звании капитана, который присутствовал при выдаче и вскрытии посылок в кабинете начальника части.
В кабинет вызвали по одному, и вот настал и мой черёд. Мать прислала посылку из дома, и я пришёл её получать. Из всех вещей, лежавших в посылке, я выбрал сигареты и конфеты. То, что не хватает солдатам в армии. Мамаша каким-то чудом достала сигареты " Ява " и положила мне в посылку десять пачек россыпью, и их я рассовал по карманам, следуя совету замполита. С куревом, конечно, проблем не было, но в солдатском кафе продавались исключительно сигареты местной Свердловской табачной фабрики, а они совершенно не тянулись и гасли после нескольких затяжек.
Так же в карманы я наложил конфет, леденцы и карамель, сладкого в армии не хватало, а вот с питанием, по крайней мере, в этой части, было неплохо. В столовой на столах постоянно стояли миски с мясной подливой, в которой плавали куски мяса. Часть была небольшой и имела свое подсобное хозяйство, в котором содержались свиньи, куры и кролики. И все мясо из него шло на солдатские столы.
— Свободен, Нечаев. Зови следующего. - сказал мне замполит, закончив осмотр моей посылки. В кабинете на столе лежало ещё с десяток посылок и бандеролей, и лысый капитан то и дело посматривал на часы у себя на руке. Он спешил домой к жене и по этому торопился произвести досмотр.
— Кто следующий, заходите. - сказал я парням, стоящим в очереди, выйдя из кабинета начальника части, держа посылку в руках, как почувствовал, что ее у меня вырывают из рук.
