Они оба рассмеялись.
«Мое имя было Эмили» — ответила Эмили. «Надеюсь, я снова стану ею однажды».
«Приятно познакомиться, Эмили» — ответила Мэдисон, протягивая руку.
«Тоже приятно познакомиться, Мэдисон» — ответила Эмили, пожимая ей руку.
Они наполнили свои бокалы, и Эмили протянула свой.
«За тебя, Мэдисон» — сказала она.
«За тебя тоже, Эмили» — ответила Мэдисон.
Они чокнулись бокалами, а затем в разговоре на некоторое время воцарилась пауза, пока они смотрели в пустую комнату. Наконец Эмили нарушила тишину.
«Как ты ко всему этому привыкла, Мэдисон? Что ты думаешь о том, как они относятся здесь к женщинам, об обязательной наготе и всему этому долбаному унизительныму сексу, которому мы не можем сказать «нет»? Как, черт возьми, все это началось и почему женщины все еще принимают это?»
«Сначала я чувствовала то же самое» — ответила Мэдисон. «Я не могла поверить, когда они буквально сорвали с меня одежду, когда я впервые сюда приехала, и заставили меня побрить пизду. Я не могла выносить постоянное хождение голой. Мне все время хотелось забиться в угол и спрятаться. Все это казалось таким неправильным, и я не могла понять, как женщины это терпят. Но потом я начала замечать все остальное здесь. Здесь мирно. Тут нет насилия, нет преступности, всем всего хватает, никто нигде не голодает, у всех есть работа, и все они счастливы, даже женщины со всей этой наготой, трахом и сосанием. Что-то не складывалось. Девчонки никогда бы не захотели заниматься этим там, откуда я приехала, но там было полное дерьмо во всех других отношениях. Так в чем же дело?
Итак, я думаю, все мужчины и женщины в какой-то момент сели вместе и сказали: «Хорошо, как мы сделаем этот мир лучше?» Я думаю, мужчины начали разговор с того, что пошло нытье о том, как женщины держат все свои женские прелести при себе и не позволяют им видеть или трогать что-либо, а это значит, что у них все время болят яйца, и им приходится идти на крайности, чтобы произвести впечатление на девушку и, в лучшем случае, переспать с ней, что создает сверхконкурентную, токсичную среду, которой управляют капризные, сексуально неудовлетворенные мужчины, где побеждают лишь немногие, а остальные нет. Крысиные бега, и все на грани войны.
Потом женщины сказали: окей, ты хочешь увидеть нас голыми? Ты хочешь трахнуть нас или получить минет в любое время, когда захочешь? Считай это нашими подарками тебе, но твой подарок нам — разобраться с остальной частью этого дерьма и сделать этот мир приятным местом для жизни для всех нас. Во-первых, ты будешь заботиться о нас. Все наши счета будут оплачены, и у нас будут хорошие места для жизни, где вы все оставите нас в покое, когда мы хотим, чтобы нас оставили в покое. Далее, больше никогда не будет ни одной женщины, которую избили, изнасиловали, ограбили или убили. Затем мы придумаем систему воспитания детей, чтобы никто из них не оказался с дырой в голове или без надлежащего старта в жизни, и вы прекратите насиловать Землю ради доллара. Мы хотим воздуха, которым мы можем дышать, и воды, которую мы можем пить, и больше никаких крысиных бегов. Мы хотим справедливую экономику во всем мире, чтобы каждый получил свой кусок, и никто не остался без него, и больше никаких войн.
Мужчины подумали об этом минуту и сказали: «Подождите, вы все будете ходить голыми и не будете возражать, что мы смотрим, и мы сможем вставить свои члены в любое время, когда захотим, и это все, что мы должны сделать взамен? Парни, нам нужно уладить наши разногласия и сделать так, чтобы это все произошло. Дамы, считайте, что это решенное дело. Где мы подпишем?»
«Да, может быть…» — ответила Эмили, посмеиваясь над объяснениями Мэдисон и ее манерой говорить. «Это просто больше похоже на унижение женщин и принижение их для себя».
«В этом нет никаких «может быть». Оглянись вокруг и скажи мне, что здесь происходит. Здесь нет ни одной чики, которая считает, что ее унижают. Должна быть причина для этого» — ответила Мэдисон.
«А как насчет этих ошейников? Конечно, они для унижения? Только животное должно носить ошейник, — возразила Эмили.
«Ну, я думаю, что это ситуация, когда убивают двух зайцев одним выстрелом, а не намеренное унижение» — ответила Мэдисон. «Во-первых, им нужны были удостоверения личности для новой системы женского благосостояния, и у женщин больше не будет карманов, и они не будут носить с собой сумки. Что ты собираешься делать? Легко, носить его на шее. Ничего не скрывает, его не нужно носить в руке, и его легко увидеть тем, кому нужно. Следующей проблемой были дети. Им нужна была новая система, чтобы убедиться, что все дети начинают в одинаковых условиях, без связей ни с привилегированными, ни с непривилегированными родителями. Что ты собираешься делать? Ну, отцы больше не будут известны, если женщина трахает кучу разных мужчин, но все по-прежнему будут знать, кто мать. Итак, она отказывается от своего имени, чтобы в свидетельстве о рождении не было указано ни матери, ни отца. Каждый ребенок получает одинаковый старт в жизни, и сообщество воспитывает их как группу, поэтому нет никакого бремени для женщины, которая родила ребенка, и нет никаких привилегий или каких-либо странных идей, передаваемых дальше. Все вырастают, зная об этой сделке и о правилах».
«Это не может быть так просто, не так ли?» — спросила Эмили. «А как насчет всех команд, заставляющих женщин подпрыгивать, когда мужчина говорит ей что-то?»
«Конечно, с тех пор, вероятно, произошли изменения, как говориться «мелкий шрифт в контракте», где как раз и описаны все эти команды, унизительные позы и бритье, но, возможно, это то, что они придумали и согласовали в самом начале. Дело в том, что женщины были вовлечены в это с самого начала так же, как и мужчины. Они должны были быть вовлечены. Вот почему они все довольны этим, и все до сих пор выполняют свою часть сделки и чтут ее по сей день».
«У моего друга Коллингвуда похожая теория» — ответила Эмили. «Хотя он думает, что это больше похоже на эффект снежного кома. Вы начинаете с обнаженных женщин и свободного секса, добавляете время, и вот результат».
«Может быть» — призналась Мэдисон. «Я думаю, все началось больше так, как я сказала. Все сели и разработали план, а затем он развивался, но все зависело от женщин. Без них это место не было бы и вполовину таким хорошим, каким оно есть. Я думаю, что без воли женщин не было бы того общественного договора. Если подумать, то, хотя кажется, что женщины — рабыни, а мужчины здесь всем заправляют, на самом деле все наоборот. Женщины говорят, что здесь должно быть. Всегда так было и всегда будет. Они поняли силу киски и как использовать эту силу во благо. Мужчины попались в ловушку, но к тому времени, как они это поняли, если они это поняли конечно, они поняли, что это была довольно крутая ловушка, в которой можно было застрять».
«Ладно, ладно» — отмахнувшись от сложной мысли Мэдисон сказала Эмили. «Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь»
«Теперь ты понимаешь, девочка» — рассмеялась Мэдисон. «Женщины думают мозгами, а мужчины — членами. Умная девушка может воспользоваться этим и сделать мир лучше. Просто посмотрите вокруг, и вы увидите, что это полностью работает».
Эмили все еще не была уверена, что все может быть так просто. Конечно, мужчины не могут быть такими поверхностными, а женщины не откажутся от прав на собственное тело так легко? И все же теория Мэдисон, похоже, заставила все части головоломки сложиться воедино. Было логично, что эта система имела такое начало, как говорит Мэдисон.
Женщины болтали и смеялись далеко за полночь, пока не решили, что пора идти домой.
*****
Через три месяца после генеральского приема наступила зима. Было совсем не холодно, но иногда все еще временами довольно прохладно, особенно по утрам. Она узнала кое-что новое из разговоров с другими женщинами, о чем ей не рассказывали во время подготовки к дебюту. В некоторых районах женщинам разрешалось носить плащи государственного образца на улице в зимние месяцы, но они должны были снимать их, когда оказывались в помещении. Она предположила, что подготовка к дебюту должна немного отличаться в зависимости от местоположения. В этом районе женщины обходились меховыми ботинками, шапками и варежками, сводя при этом к минимуму деятельность на открытом воздухе. Эмили умудрялась справляться с холодными днями, заставляя такси подъезжать прямо к двери, когда она ехала на работу, а затем бежала к пассажирской двери, когда они подъезжали. Тем не менее, было несколько случаев, когда она выбегала к своему такси, но кто-то другой занимал его, как только она подходила, и она оставалась подпрыгивать и дрожать в ожидании следующего.
Прохлада в воздухе означала, что в некоторые дни обеденные беседы с Мэдисон приходилось проводить в столовой, а это означало, что им нужно было следить за своими разговорами немного больше, чем обычно, и не высмеивать никого из мужчин, чтобы это не было ими услышано.
Генерал не уставал от нее и по-прежнему вызывал ее в свой кабинет по крайней мере раз в неделю, где ей приказывали сделать ему минет. Иногда перед минетом он заставлял ее «Представлять» «Сидеть» или «Показывать» пока он просто смотрел на нее некоторое время из-за стола. Возможно, теория Мэдисон не была такой уж безумной, что все это было частью сделки, но она все равно находила это жутким и унизительным, когда бы она об этом ни думала, чего она предпочитала не делать в эти дни. Ей было легче, если она просто делала это, не думая. Хотя она не могла понять, почему она так сильно намокала большую часть времени. Казалось, что это все никоим образом не возбуждало, это было скорее просто унизительно.
