Джейн посмотрела на таблетку. Она была в форме маленького розового сердечка. Она подавила проблеск опасения и оглядела аудиторию, вглядываясь в ожидающие лица своих коллег. Стоддард ухмыльнулся ей, но Бен показал ей большой палец вверх. Теперь уже не было возможности отступить, не выглядя глупо.
«Конечно, доктор Васильев», — сказала она. «Если это для науки».
Санитар протянул ей чашку воды. Джейн бросила таблетку в рот и проглотила ее.
* * *
Пока они ждали, когда препарат подействует, доктор Васильев рассказал о прогрессе, который уже был достигнут в плане вывода протерамина на рынок. Основные документы уже были поданы. Одобрение FDA было лишь вопросом времени.
Джейн стояла в стороне, засунув руки в карманы лабораторного халата, чувствуя себя довольно глупо. Насколько она могла судить, препарат на нее вообще не влиял. По описанию Васильева она ожидала легкого головокружения или, может быть, легкого чувства эйфории, но минуты шли, а ее разум оставался совершенно ясным и острым. Она начала задаваться вопросом, не дал ли ей Васильев по ошибке плацебо.
Доктор Васильев взглянул на часы. «Пяти минут должно быть более чем достаточно. Как вы себя чувствуете, доктор Рестон?»
Джейн смущенно улыбнулась. «Боюсь, я вообще не ощущаю никаких эффектов, доктор Васильев. Возможно, доза была слишком мала...?»
Доктор Васильев покачал головой. «О нет, моя дорогая, доза была вполне достаточной для достижения эффекта. Поднимите правую руку, пожалуйста».
Джейн подняла руку и вытянула ее прямо в сторону на уровне плеча.
«Видите ли, джентльмены», — сказал доктор Васильев. «Протерамин полностью подавил сопротивление нашего добровольца внушению. Пока препарат находится в ее организме, она будет оставаться в сознании и бдительности, но выполнять команды, как будто глубоко загипнотизированная».
Джейн едва сдержала смех. «Извините, доктор Васильев, но вы попросили меня поднять руку, поэтому я так и сделала. Это был не протерамин».
Доктор Васильев проигнорировал ее и продолжил обращаться к аудитории. «Заметьте, что наш доброволец даже не осознает, что находится в состоянии внушения. Когда пациент находится под воздействием протерамина, любое внешнее внушение ощущается как сознательный выбор».
Джейн нахмурилась. Если это была шутка в ее адрес, то это было не смешно. «Это смешно! Меня уже гипнотизировали раньше, и я знаю, каково это. Я не загипнотизирована».
«Я не говорил, что ты загипнотизирована, моя дорогая. Только то, что ты находишься в состоянии повышенной внушаемости, напоминающем гипноз. Теперь подними и другую руку».
Джейн сделала так, как просил доктор Васильев. Зачем она это сделала? Она не собиралась. Но она только что это сделала. А потом, когда она попыталась опустить руки, она обнаружила, что не может. Нет, это было неправильно. Она могла их опустить, но не хотела. Она хотела держать руки вытянутыми вот так.
Что происходит?
Доктор Васильев продолжал обращаться к аудитории.
«Польза протерамина в терапевтических условиях должна быть очевидна. Пациенты часто неохотно делятся неловкими личными подробностями, даже если они могут иметь клиническое значение. Но под воздействием нескольких миллиграмм протерамина они с готовностью ответят даже на самые интимные вопросы. Например, доктор Рестон, сколько вам было лет, когда у вас впервые были сексуальные отношения?»
«Мне было восемнадцать лет», — сказала Джейн как ни в чем не бывало. «Я была первокурсницей колледжа и потеряла девственность с парнем, с которым познакомилась на студенческой вечеринке».
Аудитория молчала. Джейн точно знала, о чем они думают. Все они представляли себе, как симпатичная восемнадцатилетняя Джейн Рестон отдается какому-то случайному парню из студенческого братства в убогой комнате общежития.
«А как насчет более недавних событий, Джейн?» — спросил доктор Васильев. «Когда у вас был последний раз секс?»
«Эмм», — сказала Джейн, пытаясь оживить память. «Около трех месяцев назад. Прямо перед тем, как я начала работать в институте. Я поехала на конференцию по эндокринологии в Вегасе и... ну... замутила с другим участником. Мы пропустили сессию по заболеваниям гипофиза, чтобы заняться сексом в его гостиничном номере. Боюсь, это не очень профессионально...»
«Спасибо, дорогая. Теперь можешь опустить руки».
У Джейн возникло тошнотворное чувство в животе. Насколько далеко собирался зайти Васильев?
"Теперь, доктор Рестон, для следующего этапа демонстрации мне нужно, чтобы вы разделись".
Джейн покачала головой, пытаясь прочистить ее. Он действительно сказал то, что она думала?
"Вы имеете в виду, что я должна снять с себя одежду? Перед всеми? Я не могу этого сделать!"
Васильев нахмурился. "Давай! Не стесняйся. Мы все здесь врачи. Я уверен, что твои коллеги прекрасно знают, как выглядит голая женщина".
Джейн оглядела комнату. Все смотрели на нее, ожидая, выполнит ли она указания Васильева. Мысль о том, что коллеги увидят ее без одежды, привела к головкружению от смущения. Она работала с этими парнями каждый день — она не могла раздеться перед ними!
И все же она уже снимала свои теннисные туфли.
«Видите ли, господа», — продолжил Васильев, — «один грамм протерамина почти полностью подавил тормозную реакцию в мозге нашего добровольца. Доктор Рестон ясно заявила, что она не хотела раздеваться, и все же она не могла удержаться от этого».
Это было правдой. Как будто тело Джейн обладало собственной волей. Она сняла обувь, затем неловко встала на одну ногу, чтобы стянуть белые гольфы. Деревянный подиум был прохладным для ее босых ног.
Джейн отцепила стетоскоп от шеи и осторожно положила его на смотровой стол. Затем она отстегнула свой бейдж и положила его рядом со стетоскопом. Она чувствовала себя как офицер, которого лишают звания.
«Доктор Васильев, пожалуйста», — тихо сказала она, — «не заставляйте меня это делать».
«Я не заставляю вас ничего делать, Джейн. Я думаю, вы это сами хотите».
О Боже, он заставил. Коварство протерамина заключалось в том, что подчиняться было так приятно. Повседневная жизнь Джейн в институте была заполнена постоянными решениями, некоторые из которых касались вопросов жизни и смерти. Это была тяжелая, напряженная работа. Было так приятно отпустить все это и просто делать то, что ей говорят.
Джейн знала, что снимать одежду неуместно и непрофессионально, но она не могла сдержаться. Ее рациональный разум кричал, чтобы ее руки остановились, но желание раздеться было непреодолимым. Она стянула верхнюю часть своего халата через голову и бросила его на пол, а за ней сразу же и простую белую футболку, которая была на ней под ним. Затем она зацепила большими пальцами пояс своих брюк и стянула их вниз.
Сняв их, она отбросила их в сторону.
Джейн осталась в бюстгальтере и трусиках. От прохладного воздуха ее обнаженная кожа покрылась мурашками, и она подавила дрожь. Один из врачей в зале тихо свистнул, и по комнате раздался шквал смешков. Она почувствовала, как ее лицо покраснело.
Она умоляюще посмотрела на доктора Васильева. «Разумеется, этого достаточно. Вы же не ждете, что я сниму все, не так ли?»
Старший врач был неумолим. «Пожалуйста, продолжайте, доктор Рестон».
Джейн потянулась за спину и расстегнула бюстгальтер, позволив бретелькам упасть с плеч. Ее грудь высвободилась, когда бюстгальтер присоединился к растущей куче одежды на полу. Соски Джейн были твердыми, стоявшими прямо в прохладном воздухе зала.
Сделав глубокий вдох, она схватила трусики и стянула их вниз, позволив им упасть на лодыжки.
Голая. О боже, она была голой. Джейн прикрыла промежность и грудь руками, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства.
«Опусти руки, дорогая. Помни, что это медицинский осмотр. Нет смысла скромничать».
Она сделала, как ей сказали. Все глаза в зале были устремлены на нее. Зрители могли видеть все — ее голые груди с торчащими сосками, растрепанный светлый пучок волос между ее бледных худых ног.
Они даже могли видеть ее киску. У Джейн были выдающиеся половые губы, и они были видны, даже когда она просто стояла там. Она была так ошеломлена, что хотела умереть.
«Спасибо, Джейн... молодец», — сказал доктор Васильев и повернулся к аудитории. «Мы все знаем, как трудно иметь дело с женщинами-пациентками, которые стесняются мужчин-врачей. Но с небольшой дозой протерамина даже самые закомплексованные пациенты охотно выполнят неловкие инструкции».
В зале поднялась рука. Это был Стоддард. «Можете привести пример, доктор?»
Васильев кивнул. «Подумайте о том, чтобы сдать анализ мочи. Некоторые женщины так нервничают в кабинете врача, что вообще не могут помочиться! Им приходится брать банку с образцом домой и возвращать ее позже. Мы все знаем, к каким задержкам в лечении это может привести».
Стоддард кивнул. «А протерамин может помочь?»
«Безусловно. Если кто-то предоставит доктору Рестону контейнер для сбора анализов...»
Джейн не могла поверить в услышанное. Это было невообразимо. Быть голой было достаточно ужасно, но мочиться перед комнатой, полной мужчин? Ее лицо горело, и слезы стыда наворачивались на глаза. Она покачала головой, нет, нет, но никто, казалось, этого не заметил. Откуда-то появилась банка, и доктор Васильев вложил ее в ее трясущиеся руки.
