Она не остановилась. Её руки продолжили изучать меня — подушечки пальцев пробежались по линии талии, задержавшись там, где начинались мои шортики. Один небрежный жест — и её ладонь скользнула чуть ниже. Кончики её ногтей дрогнули у самого края моего лобка, вызывая мурашки по спине, а затем, едва касаясь, провели вдоль складочек лона. Я тихо вздрогнула, прикусив губу. Тепло её дыхания обжигало мою шею, а руки продолжали медленно исследовать — её пальцы нашли горошину клитора и принялись поглаживать ее, отчего у меня пересохло во рту.
— Ты отвлекаешь меня, — прошептала я, чуть подаваясь назад, ощущая её формы, тепло.
— Ну и что? — в её голосе звучала лукавая улыбка. — Мне нравится, как ты реагируешь…
Она провела пальцами вдоль моей талии, выше, скользя под футболку, но в этот момент я резко развернулась, встречая её взгляд. В голубых глазах отражался вызов.
Мои ладони уверенно скользнули к её футболку, пальцы мягко пробежалась по животу и сжались на ее холмиках.
— Ты играешь с огнём, сестрёнка… — тихо произнесла я, чувствуя, как её соски твердеют под моими ладонями.
Лисса приоткрыла губы, будто хотела что-то сказать, но я не дала ей шанса. Наклонилась, ощущая запах её кожи, и, уже почти касаясь её губ…
Но остановилась.
— Это слишком рискованно, — выдохнула я, отстраняясь.
Лисса закатила глаза, но в её взгляде было больше озорства, чем недовольства.
— Ладно… но после ужина ты мне обязана продолжить этот поцелуй.
Я усмехнулась, чувствуя, как лёгкое напряжение между нами не ослабевает, а лишь откладывается на потом, но не сводя с неё взгляда, а затем, прежде чем она успела среагировать, тихо, но настойчиво притянула её ближе и прижалась к её губам. Тёпло, жадно, с обещанием того, что ещё впереди.
Лисса замерла, но уже в следующее мгновение ответила, на мгновение впиваясь в мои губы. А потом тихо прошептала:
— Ты просто неисправима…
Я провела пальцем по её щеке, нежно улыбаясь.
— А ты любишь меня именно такой. И не я это начала сейчас.
Мы с лёгким озорством взглянули друг на друга, а затем взяли тарелки и вышли в гостиную, делая вид, что абсолютно невинны.
Но мы обе знали — этот вечер ещё не закончен.
***
Мы с Лиссой вошли в гостиную, держа в руках тарелки с ужином. После горячего душа, того что было до него, и сейчас на кухне, всего, что произошло между нами в этот день… Я до сих пор чувствовала жар внутри. Казалось, на губах остался вкус её поцелуев, а на коже — её прикосновения. Как вообще вести себя естественно после этого? Плюс свободные футболки, без бюстгальтеров пол ними и короткие шортики, что больше напоминали нижнее бельё, но никто не обратил внимания — дома мы так ходили всегда. На столе уже стояли приборы, мама разливала чай, а папа, как обычно, уткнулся в телефон, хотя было видно, что он слушает. Мы устроились напротив родителей, поставили перед ними тарелки.
— Ого, выглядит аппетитно, — мама улыбнулась, разглядывая золотистую картошку фри и курицу-гриль.
Мы с Лиссой вошли в гостиную, держа в руках тарелки с ужином.
После горячего душа… после всего, что там произошло… после её рук на моей коже, её губ, исследующих каждый изгиб моего тела, после её языка, дразнящего мои самые чувствительные места… Внутри всё ещё пылало. Я до сих пор ощущала призрачные ласки, словно её пальцы всё ещё касались моего лона, едва-едва, пробегая по самым чувствительным точкам, а поцелуи горели на шее, оставляя сладкое, разъедающее ожидание. Как вообще вести себя естественно после этого?
На столе уже стояли приборы, мама разливала чай, а папа, как обычно, уткнулся в телефон, хотя было видно, что он слушает. Мы устроились напротив родителей, поставили перед ними тарелки.
— Ого, выглядит аппетитно, — мама улыбнулась, разглядывая золотистую картошку фри и курицу-гриль.
— Конечно! Мы же готовили! — гордо заявила Лисса.
Я фыркнула:
— Ну да, я стояла у плиты, а ты только чеснок резала.
— Вообще-то, я следила за духовкой!
— Ты сидела на столе и болтала, пока курица сама разогревалась.
— Это был моральный контроль!
— Ты ещё скажи, что курица чувствовала твою заботу!
Лисса демонстративно закатила глаза:
— Курай, ты слишком недооцениваешь мои способности.
Она сделала глоток чая и… медленно провела языком по ложечке.
Я застыла.
В голове вспыхнули образы её губ, скользящих по моей груди… её дыхания, горячего, обволакивающего, её языка, исследующего, дразнящего, пробегающего по…
"Чёрт!"
Я резко потянулась к кружке, стараясь скрыть вспыхнувшие щёки. Всё тело отозвалось мгновенным жаром, кожа горела в местах, где недавно были её руки, её пальцы…
Лисса заметила мою реакцию. Её губы тронула лукавая улыбка, и она незаметно скользнула босой ступнёй по моей ноге под столом.
Я чуть не расплескала чай.
— Девочки, что-то случилось? — вдруг спросила мама.
Мы обе синхронно встрепенулись.
— Нет! Это… личное! — выпалили мы в один голос.
Мама удивлённо моргнула, а папа усмехнулся.
— Вы, кажется, говорили это в детстве, когда прятали что-то от нас, — сказал он.
Мы с Лиссой переглянулись и расхохотались.
Чёрт. Только бы они не заметили, что мы смеёмся совсем не из-за детских тайн…
— Ну, раз вы дома сидели, расскажите, как прошёл день в школе? — спросила мама.
Я пожала плечами:
— Обычный день… Лисса опять спорила с преподавателем по истории.
— Потому что он несёт откровенную чушь! — возмутилась она.
— Дорогая, — папа наконец отвлёкся от телефона. — Ты и со мной спорила, когда я рассказывал тебе историю.
— А ты был неправ!
— Ты спорила со мной по поводу того, какие колготки носили женщины в XVIII веке!
— Потому что это важно!
Мама рассмеялась и покачала головой. — Я не понимаю, как учителя тебя терпят…
Лисса ухмыльнулась.
— Потому что я ещё и гениальна!
Я закатила глаза.
— Гениально наглая. Она подмигнула мне, и я почувствовала, как внутри разливается тёплая волна от этого взгляда. После сегодняшнего мне кажется, что я буду замечать в ней ещё больше мелочей… Я поспешно отвела взгляд и занялась картошкой.
Лисса, видимо, решив сменить тему, сказала:
— Кстати, в студии готовится большое представление на Хэллоуин! Мама оживилась.
— О, правда? Это было бы потрясающе!
— Да, но… — Лисса грустно посмотрела на меня. — Они были разочарованы, что Курай не смогла прийти на репетицию…
Я опустила взгляд.
— Я ведь потянула ногу…
— Ну да, но всё равно обидно. Мы идеально смотрелись бы в этих ролях!
— А у тебя уже есть новая партнёрша? Лисса поморщилась.
— Да… Но это Нэти.
Я замерла.
— Что?! У неё совершенно другой стиль, да и внешность… Она огненная, пышная, с пышными формами. А Белый и Чёрный лебедь должны быть зеркальными. Я могла представить, как это выглядело бы: Нэти с её пышными бёдрами и огненным характером в роли Чёрного лебедя… Это будет нелепо, — сказала я.
— Очень, — согласилась Лисса. Мы переглянулись, и я сжала её ладонь под столом.
— Я скажу хореографу, что с понедельника вернусь к тренировкам. Лисса улыбнулась:
— Вот это другой разговор!
— Ну, в любом случае, главное — здоровье, — сказала мама.
— И еда! — добавил папа, отправляя в рот последний кусочек картошки.
— Ну конечно, пап, твоя философия проста: „Еда спасёт мир“!
— И я прав!
Мы рассмеялись. Лисса посмотрела на меня с лёгкой улыбкой, её глаза лукаво сверкнули. — Кстати, вечер ещё не закончен… — сказала она медленно, пристально глядя на меня.
Я застыла. Эта фраза, этот взгляд… В голове вспыхнуло всё, что мы делали в душе, её губы на моей коже, её прикосновения… Я сглотнула, чувствуя, как жар поднимается к щекам. Лисса усмехнулась и, словно невзначай, снова облизала ложечку, медленно, соблазнительно. В воображении снова вспыхнули образы и воспоминая, как несколько часов назад этот самый язык касался… Господи, Курай, прекращай!!!
— Вы опять красные! — внезапно заметила мама. Я встрепенулась, а Лисса, будто ни в чём не бывало, пожала плечами.
— Это… личное! — снова ответили мы хором. На этот раз родители только переглянулись, но не стали расспрашивать дальше. А мы с Лиссой просто рассмеялись. Мы определённо ещё не закончили этот вечер…
***
Поужинав, мы с Лиссой собрали посуду и отнесли её на кухню. Мыли тарелки молча, но каждый взгляд, каждая едва заметная улыбка обжигала сильнее горячей воды. Её пальцы то и дело случайно касались моих рук, а я ловила на себе её хитрые взгляды из-под длинных ресниц. В воздухе словно сгущалась напряжённость — тягучая, сладкая, невыносимо манящая.
Закончив, мы сделали себе чаю и молча направились в свою комнату. Казалось, каждый шаг усиливал ожидание, заставляя сердце стучать всё быстрее.
Как только за нами закрылась дверь, Лисса не дала мне и секунды на раздумья. Её губы накрыли мои с жадностью, горячие и требовательные, словно за ужином она только разогревала аппетит. Она притянула меня к себе так сильно, что я почувствовала, как её грудь прижимается к моей через тонкую ткань футболки.
