— «Бег! Пять кругов!» — её голос, резкий, как удар хлыста, разрезал тишину.
Девушки двигались, как стая антилоп, их мышцы напрягались под взглядом Доры. Бег сменялся растяжкой: шпагаты, мостики, скручивания — всё для гибкости, которая позволяла часами извиваться на шесте.
— «Если не можете коснуться лбом колена, не достойны называться женщинами», — холодно бросала Дора, поправляя позы тростью.
Затем турники: ладони, стёртые в кровь, цеплялись за железо, пока Дора кричала: «Ещё! Вы должны висеть, как плоды, готовые упасть в руки господина!»
Сорок минут отдыха. Девушки падали на маты в спортзале, их тела блестели от пота, дыхание выравнивалось. Завтрак — овсянка с протеином, фрукты, вода без газа. Никаких излишеств. «Сладкое — слабость. Слабость — смерть», — повторяла Дора, прохаживаясь между рядами.
После завтрака начиналось «искусство языка». Девушки разбивались на пары, их задача — вылизывать друг друга, превращая тело в холст.
— «Цель — не чистота, а страсть!» — инструктировала Дора, поправляя перчатку для верховой езды.
Ноги, живот, шея, грудь — каждая зона требовала своего подхода. Одни движения — быстрые и жадные, другие — медленные, словно рисующие иероглифы. Если девушка решала подставить бёдра или ягодицы, партнёрша обязана была принять дар, не проявляя эмоций. «Научитесь любить это, и они полюбят вас», — говорила Дора, наблюдая, как языки скользят по коже.
- «Когда работаете с ногами, то начинайте с пятки — медленно, словно слизываете мёд. Чувствуйте каждую пору»
- «Язык должен скользить, а не скрести. Если кожа покраснела — вы дилетантки».
- «Между пальцами — зона стыда. Заставьте её дрожать»
- «Колени целуйте, как святыни. Господа любят набожность».
- «Икры — для укусов. Но не оставляйте следов. Иллюзия нежности — ваша сила».
- Когда работаете с шей, то обведите языком яремную впадину. Там бьётся страх. Выпейте его».
- «Не касайтесь зубами. Шея — зона доверия».
- «Дышите через нос. Ваше тепло — их наркотик».
- «Шёпот на ухо — « Скажи, что она прекрасна». Даже если это ложь».
- «Ореолы — священны. Касайтесь только кончиком языка».
- «Если грудь дрожит — вы близки к цели».
Девушки работали в парах, их языки скользили по коже, как кисти по холсту. Эми, вылизывая живот Кармен, думала, как эти правила превращаются в щит. «Чем лучше я научусь обманывать, тем ближе свобода».
Так проходил день. А вечером были снова занятия. Танцы go-go — резкие, отрывистые движения, будто тело рвётся изнутри. Pole dance — гравитация как враг, которого нужно обмануть. Strip-пластика — искусство обнажения, где каждая складка одежды, если бы она была, сбрасывалась с намёком на тайну.
— «Вы — не люди. Вы — огонь, вода, ветер. Заставьте их поверить!» — кричала Дора, отбивая ритм каблуками.
Сама Дора казалась порождением системы: высокая, с платиновыми волосами, собранными в тугой пучок, и ледяными глазами. Её наряды — то короткое теннисное платье, подчёркивающее длинные ноги, то обтягивающий костюм для верховой езды — словно напоминали: она здесь не участница, а надсмотрщик. Она не прикасалась к девушкам, лишь корректировала их позы тростью с серебряным набалдашником. «Совершенство не требует жалости» — её главный принцип.
Эми, выполняя упражнения, ловила себя на странном чувстве. В строгости режима была своя медитация. Чип в теле, ошейник на шее, ритм тренировок — всё это стирало личность, оставляя лишь тело, доведённое до автоматизма. Но иногда, когда язык партнёрши касался её бедра, а Дора кричала «нежнее!», Эми представляла, как однажды эти самые языки перегрызут ее цепи.
К концу дня девушки, покрытые лёгким загаром и потом, напоминали статуи. Они возвращались в бараки, где их ждали узкие койки и сны, в которых не было ни Доры, ни турников. Но завтра цикл повторялся. Снова и снова.
Дон Игнасио редко появлялся на тренировках, но его присутствие витало в воздухе. Каждое правило, каждый удар трости Доры — всё было частью его замысла.
