Наконец дело было сделано. Всё заработало. Паша сам удивился результату. Люся радостно вскочила и высоко вскинув руки, сделала победный круг по комнате что-то лепеча и подпрыгивая. Потом побежала сообщать маме хорошие новости.
Галина Павловна тоже горячо поблагодарила мастера и предложила пообедать с ними. Молодой человек согласился и засиделся с этими двумя женщинами намного дольше, чем планировал, отказавшись в итоге, от каких-либо денег. Ему было сними комфортно и спокойно. Обе эти женщины каждая по-своему заинтересовали молодого человека.
Так Паша стал для этой семьи "мужем на час". Его звали, кажется, даже без всякого повода. Его всегда щедро кормили, а Люсенька радовалась ему как самой лучшей игрушке. Галина Павловна, теперь просто Галина, тоже всегда тепло принимала молодого человека. Она всё больше привлекала его как женщина. Пашина девушка тоже чувствовала перемены в партнёре и угрожающе хмурилась.
Сталкиваясь в тесной кухне или в коридоре с Галей, он заглядывал в её глаза и видел там теплый интерес и скромную надежду. Напряжение между ними росло. И однажды вечером ситуация разрешилась первыми несмелыми, а потом всё более страстными поцелуями. Они были на кухне, а Люсенька смотрела в своей комнате телевизор. Галина потащила Пашу в туалет. И там тихо отдалась молодому человеку, усадив его на закрытую крышку унитаза и устроившись на его коленях. Её крепкое тело сильно и неистово двигалось в его руках, ритмично опускаясь на его член. Он обхватил её ягодицы руками и помогал ей скакать на нём. Казалось, влагалище её было наполнено мягким сливочным маслом, так плотно и густо оно охватывало член. Жадно принимая его в себя, Галина то замедлялась, то с новой силой нанизывала себя, встречая его головку внутри чем-то объемным и упругим. Женщина крутила тазом, терлась лобком и, наконец с немым криком содрогнулась в долгожданном сладком оргазме.
Потом она, не слезая с члена, со слезами благодарила, и извинялась, «что использовала его». Паша смущенно её успокаивал, доказывая ей, что сам давно хотел и всё никак не хватало смелости. Кажется, ей было стыдно за собственную слабость и безоглядную похоть, с которой она приняла его, и она боялась смотреть ему в глаза. Но Паша не кончил, и его член всё еще был в женщине, пока она плакала. Он начал немного покачивать Галин таз, позволяя своему органу снова двигаться внутри неё. Женщина не сразу, но в какой-то момент ощутила его фрикции: плотные стенки перекатывались по его головке. Слезы её тут же высохли, она закусила губу и снова отдалась половому сношению.
Но тут в дверь яростно забарабанили: «Мама, мамочка, ты там. Где Паша? Все ушли, оставили Люсеньку!», - Неслись рваные фразы из-за двери несчастным тоном. Девушка потеряла их. Галина подала голос, успокаивая дочь, соскочив с Паши и поправляя одежду – момент был упущен.
Пашины трусы оказались запачканы молочной женской влагой, и он поспешно оттёр густую слизь туалетной бумагой, кое-как запихав неудовлетворённый член в бельё. Наскоро приведя себя в порядок, они открыли дверь. Люсенька внимательно и с подозрением их осмотрела, но ничего не сказала. Однако старалась в этот вечер больше не оставлять их одних.
Так Паше пришлось уйти от Галины не до конца удовлетворённым. Дома его ждала девушка с очередными упреками и это окончательно испортило вечер. После яростной ссоры, во время примирительного секса сзади он невольно сравнивал это просторное и хлюпающее обильной жидкой влагой влагалище перед ним с тесным сливочно-шелковым лоном Галины. И сравнение было не в пользу распластанной под ним подруги.
Поэтому в следующий вечер он снова был у Галины.
И в следующий тоже.
И потом.
А ещё через пару недель личная жизнь сложилась так, что он перебрался к Галине насовсем: его девушка, уже давно проявлявшая разочарование, объявила, что выходит замуж за другого и попросила съехать. Оказалось, пока Паша пропадал у Галины, она тоже не тратила времени даром.
Галина в тайне радовалась такому повороту, но переживала как «нового папу» воспримет Люсенька. Но та, кажется, даже не заметила перемен, и отнеслась к тому, что теперь «Паша спит с мамой» как к само собой разумеющемуся.
Сложности были только с уединением. Они спали в зале на разложенном диване. Люсенька - в своей отдельной комнате. Приходилось дожидаться, когда девушка заснёт, чтобы на цыпочках прикрыть между комнатами дверь и только потом придаваться тихому осторожному сексу. Женщина, видимо, давно была одна, поэтому готова была принимать мужчину ежедневно и по нескольку раз. Молодой человек чувствовал в ней бешеное желание, которого не было в прежней женщине, и любил Галину неутомимо. Не требуя особых изысков.
Галина на таких хлебах заметно успокоилась, повеселела и уже не глубокая безысходность населяла её глаза, а затаённая радость и скромная надежда.
Однажды светлой летней ночью они, тихо притворив дверь они опять слились в объятиях. Паша под одеялом раздвинул Гале ноги, задрал ночнушку, пошарил там по жестким волосам и мягкой промежности, и лег сверху. Его член нырнул в плотное густое влагалище. Галя то ли всегда теперь была мокрой, либо уже ждала его. Он начал медленно двигаться, чтобы не скрипеть пружинами. Женщина глубоко дышала и тихо постанывала на ему в ухо, закусив нижнюю губу. В какой-то момент Паша отвлёкся и приподнял над подушками голову, краем глаза заметив какое-то движение. На пороге соседней комнаты стояла Люсенька. Она было голая. Стояла, и молча смотрела на них. У неё была большая развитая грудь, и широкие бёдра. Между коротким ногами темнел треугольник лобка. Люсенька запустила в него свою руку и активно там двигала всей пятерней, держась второй рукой за косяк.
Паша не мог оторваться от этой картины, и он пожирал Люсеньку глазами. Непроизвольно его движения стали убыстряться и кажется они кончили все втроём. Люсенька при этом даже не сменила позы, только дёрнулась телом, и продолжила возится у себя между складок промежности. Паша был заворожен этой картиной, а его член снова напрягся. Галина удивлённо радостно отнеслась к его энтузиазму, не выпуская его член из себя.
Как во сне Паша одновременно любовался на дочь и любил её мать. Две женщины и он. Заканчивая, яростно двигая тазом и схватив Галину за ягодицы, с силой насаживая её на себя, он излился и удовлетворённо перекатился на бок, продолжая делать вид, что не видит Люсю. Галина, тихо смеясь благодарно поцеловала его и встала, чтобы пойти в ванную. Вот тут она и увидела Люсеньку! Та все ещё была на пороге комнаты и яростно двигала рукой.
— Милая, мы же с тобой договаривались, что такое можно делать только у себя в комнате, когда никто не видит! Ты же можешь смутить нашего Пашу, - Галина говорила всё это своей дочери совершенно спокойно, так, как будто эта картина была для неё не в новинку. Она быстро увела и уложила Люсеньку в постель.
Немного посидев с дочкой и вернувшись он объяснила Паше ситуацию.
Действительно, с момента полового созревания Люсенька обнаружила у себя половые органы и активно их стимулировала, посвящая этому достаточно много времени, не взирая на присутствие посторонних. Это такая особенность «солнечных людей» - они плохо понимают правила приличий. Но Галина втолковала ей, что такие вещи стоит делать в одиночестве. Люся была послушной девушкой и всегда оставалась для таких игр в своей комнате. Но, видимо, секс матери с мужчиной в соседней комнате были слишком большим искушением для молодой девушки. И она хотела всё видеть.
С той ночи жизнь Пашина стала невыносима. Он хотел мать. И не мог забыть дочь. А Люсенька как будто специально провоцировала его на телесный контакт. Садилась рядом, прижималась и терлась то бедром, то рукой. Или брала его руку и клала себе грудь. Или поднимала себе юбку и стягивала трусики и ходила так по комнате. Потом с криком убегала к себе в комнату, и Паша слышал, как она яростно удовлетворяет себя, стоная и причитая.
Член Паши от этого представления постоянно вставал, и он совсем измучился. Галина полностью его устраивала, но эта молодая и озабоченная девушка-даун просто сводила его с ума. Он понимал, что стоит ему дотронуться до девушки, она тут же обо этом расскажет матери. А он не хотел терять такую женщину.
Выход нашёлся неожиданно. Любимой Люсиной книжкой с огромными картинками была сказка о Красной Шапочке. Девушка могла часами её рассматривать и по слогам читать. После последних сексуальных потрясений, картинка в книжке, где девочка стоит у кровати с переодетым волком стала вызывать у Люсеньки определенные ассоциации. Она задумчиво разглядывала её и запускала свою руку между ног. В её фантазии волк в постели должен был любить девочку как Паша маму. Молодой человек как ни старался отводить взгляд, наблюдал такие сцены неоднократно, ведь хотя девушка и уходила при этом к себе, как ей наказывала мама, но никогда не закрывала за собой дверь.
И тут у Паши и созрел план.
В очередной раз заметив, что Люся мастурбирует на картинку с волком, Паша вошел в комнату и присел рядом. Девушка не испугалась, наоборот активнее задвигала рукой, внимательно уставившись на Пашу. Тот поинтересовался, приятно ли ей сейчас. Та кивнула. Тогда он спросил, не хотела ли бы Люсенька, чтобы как у Красной Шапочки, у неё тоже был свой Волк, который бы её любил. Девочка согласно закивала, не вытаскивая руки: «Волк любил бы Люсеньку, делал ей хорошо, он был лежал на ней... Люся бы была довольная, - пробормотала она и закатила глаза, дергаясь тазом, кончая в очередной раз.
— Люсенька, я сейчас уйду по делам, - дрожащим от возбуждения голосом продолжил Паша, - У меня есть такой знакомый Волк. Я могу его позвать, если ты захочешь. Он будет тебя любить, как я люблю твою маму. Хочешь заняться любовью как взрослая? - Еще раз уточнил Паша.
— Да – да, - кивала Люсенька.
