В свои двадцать пять у Паши за душой были только перспективы. Вовсе не потому, что его стартап прошел в очередной раунд привлечения венчурных инвестиций, или его футбольный клуб побеждал в Премьер Лиге. Отнюдь. В обывательском смысле он был обычным самодостаточным молодым человеком: работа и девушка. Работал он на большом предприятии, которые ещё кое-где сохранились в нашей местности, слесарем. Устроился сразу после училища и постепенно «делал карьеру» из разряда в разряд, в перспективе двигаясь к мастеру участка. Девушка у Паши тоже была постоянная и перспективная, как работа. Они были знакомы со школы, но сошлись уже после. В складчину снимали квартиру и жили в гражданском браке как обычная молодая семья. Детей у них не было. Стороны этому не препятствовали, но пока не получалось.
Девушка наверно даже была бы не против, в тайне надеясь, что это сподвигнет парня к официальному оформлению отношений. Но Паша благодарил небеса каждый месяц, и успокаивал снова опечаленную подругу, напоминая, что при их скромном бюджете и съемной квартире ребенок стал бы неподъёмной дополнительной нагрузкой.
В остальном устроенность и регулярность жизни вполне устраивали молодого мужчину. Если бы не Деньги. Их действительно всегда было в притык. Или не хватало. Паша мог месяцами собирать себе на обновку, а девушка часто вздыхала и ныла, что они никуда не ходят и не «ездиют». Куда пристроить и как распределить оставшиеся после обязательных выплат крохи, было почти единственным и частым источником споров в молодой семье.
Поэтому, когда в очередной день зарплаты Паше на карту бухнулась не ожидаемая и уже полностью распределенная сумма, а существенно меньше, парень сначала расстроился, а потом твёрдо решил выяснить причины такой несправедливости.
Вместо обеда он направился в заводоуправление, с непривычки потыркавшись по разным кабинетам, наконец, оказался у кабинета бухгалтерии, взявшись за ручку двери. Но повернуть её не успел. Дверь резко открылась, чуть не приложив его по лбу и на пороге ойкнув от испуга оказалась щупленькая женщина в сильных очках:
— Извините, я вас не убила? Вы к кому? – участливо поинтересовалась она.
— Мне вот тут по зарплате узнать. На карточку прошло меньше чем должно.
— По зарплате у нас Галина Павловна. Но сейчас её нет. Она на обед домой убежала. Заходите после двух, пояснила женщина.
— Я не могу, у меня смена.
— Тогда давайте оставим записку ей с вопросом и контактами, она придёт разберётся, - предложила тогда женщина.
Так они и сделали. И весь оставшийся день Паш ждал звонка. Время двигалось к вечеру. Управление закрывалось в пять, и без десяти Паша опять оказался перед знакомым кабинетом. И опять на пороге столкнулся с женщиной. Эта выглядела молодой. Точнее, находилась в том золотом женском возрасте, когда им с легкостью можно дать и 30, и 50. Высокая, статная, шатенка с короткой стрижкой и благородным профилем. Неуместно только смотрелись на её красивом лице печальные и потухшие карие глаза.
Паша понял, что это и есть та неуловимая Галина Павловна. Он как смог, спотыкаясь и с непривычки с трудом подбирая слова, объяснил ей ситуацию, но она, кажется, не слушала:
— Да, хорошо. Понятно, - кивала она. Какая ошибка? У нас компьютер всё считает, не может быть никаких ошибок. Ну хорошо, если настраиваете я ещё раз всё посмотрю. Но не сейчас, я не могу. Ну и что еще 10 минут рабочего времени, у меня свой график, мне нужно бежать. Вы слышите, что я говорю, отойдите прошу вас! Жалуйтесь, куда хотите, - повышая голос, и чуть ли не в истерике говорила она, закрывая дверь на ключ.
Онемевший от такой тирады Паша молча провожал удаляющуюся фигуру Галины Павловны взглядом. Он остался без настроения и без зарплаты. Был испорчен и вечер. Он постоянно возвращался в мыслях к вопиющей несправедливости и чёрствости этой нервной женщины.
На утро, перед началом смены Паша опять был у кабинета бухгалтерии. Но он был закрыт. Он помялся у двери, но пора было бежать на участок.
— А где Галина Павловна, она во сколько приходит? - Поинтересовался он у проходившего мимо человека.
— Её раньше 10 не будет, - пояснили ему.
«Вот же повезло. Какая-то бестолковая и злая истеричка. Считать не умеет и на работу ходит как попало. Нашли же кому доверять считать зарплату», - горячился Паша. Пришлось ему опять отложить разборки до обеда. Но теперь уже понимая специфику, он двинул в управление за полчаса до обеда, пообещав мастеру и вернуться с него пораньше. Кабинет был открыт, Галина Павловна, однако, уже собирала вещи. Увидев Пашу, она поморщилась: "да я помню", - и снова села за компьютер:
— Как ваша фамилия, какое подразделение, так-так... Вот по ведомости у вас столько часов, вот ставка... насчитано... столько плюс премия за план... сверхурочные? Нет не было... Всё верно: 12 полных рабочий дней. Почему 12? Откуда мне знать, так подали ведомость. Может больничный? Нет? Ну это не ко мне вопрос, почему не 21 день. Обратитесь к мастеру. Я не причём! Хорошо, я посмотрю... Да, действительно по бумажной ведомости у вас полный месяц. Наверно цифры перепутала, когда переносила. Извините, я всё персчитаю. И получите доплату со следующим авансом. Неужели нельзя подождать подумаешь две недели?! Не надо на меня повышать голос! Молодой человек отстаньте от меня, мне некогда тут с вами беседовать! Мне пора, вы понимаете это слово?!!
И она, опять придя в состояние истерической то ли ярости то ли испуга вытолкала его из кабинета и с грохотом захлопнула за ним дверь. Паше было очень обидно, и он злился. Мало того, что они сами всё напутали, лишили половины зарплаты, так еще и недостающих средств придётся ждать две недели. Притом, на него дважды накричали совершенно не за что. И он твёрдо решил жаловаться. Пошёл по кабинетам в поисках начальника этой злой сучки. Им оказался возрастной мужчина через два кабинета от первого. Он внимательно выслушал Пашу и попросил того присесть:
— Понимаете, - вкрадчиво начал он, - Галина Павловна у нас опытный и ответственный сотрудник. Не-нет, не возражайте, дослушайте! Но у неё в жизни всё сложно. У неё на попечении ребёнок - инвалид детства и ей приходится постоянно бегать его проведывать. Мужа у неё нет, родственников тоже. И мы все поддерживаем её как можем. Вот и график у неё свой, почасовой. Она вам всё исправит, вы не беспокойтесь. Войдите в её положение.
Для Паши такая информация было неожиданной. Злоба на эту женщина сразу утихла, и ему стало даже её жаль. Распрощавшись с дядечкой, он потом ещё долго вспоминал эту историю и качал головой, радовался, что у него таких проблем нет. Потом и недостающие деньги пришли ему на карту, и инцидент забылся вообще.
Пока однажды в выходной ему не позвонили с незнакомого номера.
— Это Галина Павловна из бухгалтерии, может помните. Я насчитала вам неправильную зарплату. Хотела ещё раз извинится. Спасибо. Да извините. Но у меня к вам просьба личного характера. Так вышло, что у нас сломалась швейная машинка. Он старая. В ремонт такие не берут. И не знаю к кому обратиться. Вы же слесарь, может посмотрите? Да, спасибо. Можно сегодня. В любое время я заплачу. Ещё раз извините. И еще раз спасибо!
Паша очень удивился. Каким образом эта женщина сохранила его номер? Как в её темноволосой голове сложилась картинка, где был он и швейная машинка вместе, на одной странице? Почему она решила, что именно он «в благодарность» за её костяки решит ей же ещё и помогать? «Чудны дела твои..», - Паша был настолько ошарашен и заинтригован, что не смог отказать.
Через пару часов он уже стоял у порога Галина Павловны. Та встретила его в простом легком ситцевом платье. Под тканью на стройном и упругом теле к своему смущению Паша заметил только трусики. Грудь, крепкая и объемная топорщилась плотными пупырками сосков. Кажется, она нарядилась специально для него. От такой встречи, Паша даже смутился и поспешно отвёл взгляд.
За мамкой он увидел ещё одно лицо. Это была молодая девушка. Она была намного ниже Глины Павловны, какая-то квадратная по силуэту. При этом казалась совсем ребёнком несмотря на свои, как потом выяснилось, 20 лет. Девушка была странно одета, в яркие разноцветные тряпки, как будто сшитые из разных кусочков. Особенно Пашу удивило её лицо, приплюснутое, с вздернутым носиком и плоской переносицей. Оно было обрамлено пепельными волнистыми волосами свободно спадавшими до плотных и круглых как по циркулю грудок, угадывающихся в разрезе. Пухлые розовые губы придавали девушке дополнительную невинность. И глаза. Они походили разрезом на восточные. Хоть и смотрели весело, но казалось, что фокусировались не на нём, а где-то в стороне, так как один глаз косил и постоянно «убегал».
— Это моя Люси, - представила дочку Галина Павловна. - Поздоровайся с дядей. Он нам сейчас поможет и починит твою машинку. Покажи ему все Люсенька!
Девушка промычала что-то нечленораздельное и весёлое и поковыляла в дальнюю комнату. Кажется, это была её спальня. Несмотря на взрослый возраст хозяйки, её комната была обставлена как для маленького ребенка: белая мебель, розовые шторы с принцессами, и такая же «принцессная» кровать с ажурной спинкой и розовым покрывалом. Всюду были разбросаны детские книжки и одежда. На стене белый телевизор показывал какие-то красочные мультики.
Машинка стояла на тумбочке около окна. Люсенька любила сшивать всякие кусочки материи комбинируя из них разные предметы своего гардероба. Девушка оказалась дауном. Вот о каком ребёнке инвалиде говорил тот дядька, - понял Пашка.
Пока он копался с доисторической швейной машинкой, которой, понятно, не поможет уже никакой сервис, Люся не отходила от него ни на шаг. Она присела рядом, почти прижавшись к нему бедром и заглядывала под руку. Паша нервничал. Он немного побаивался эту странную девушку. С её убегающими глазами и неровной улыбкой. Но она сидела тихо, только иногда мычала и шептала себе что-то под нос. От неё приятно пахло молодостью и мылом.
