Давным-давно в одном провинциальном американском городке N. был госпиталь, о котором жители шептались с опаской. На первый взгляд — вполне приличное место: ухоженный фасад, приветливый персонал. Новички, попавшие туда, с первого раза не замечали ничего подозрительного, а слухи об этом госпитале казались им лишь выдумкой, нелепыми «страшилками». В этот госпиталь поступало множество пациентов ежедневно. Но некоторые из тех, кто попадал туда, уже не возвращались прежними.
Главврач, доктор Джонатан Хейл, слыл легендарной фигурой: идеальная карьера, ослепительная улыбка — и холодный блеск в глазах, который снился пациентам в кошмарах. Он создавал ауру порядка и добросердечности, но в его взгляде всегда мерцал холодный огонёк чего-то… нечеловеческого. Этот руководитель окружил себя сбродом: врачи-извращенцы, дилетанты, психопаты и аферисты — настоящая коллекция уродов. В его госпитале безграмотные врачи-неучи, которые абсолютно не смыслили ничего в своей профессии, получали высокие оклады, врачи-извращенцы домогались больных, а мошенники выкачивали деньги, затягивая лечение. Кто-то доводил людей до смерти, кто-то наживался на их страданиях, были среди этих бесчеловечных тварей даже такие, которые проводили эксперименты на людях, чтобы написать диссертацию! Это был один из самых гнусных госпиталей штата, но коррупция и прорехи в законах делали его неуязвимым. Хейла прикрывало правительство, ведь сам он был бывшим политиком, в итоге перешедшим в медицину и возглавившим это учреждение. При этом он сохранил свои связи в верхах власти, среди таких же бесчеловечных элит, коим являлся одним из лучших друзей. Поэтому его грязные и преступные дела процветали, как сорняк на заброшенном поле.
Но самой яркой и одиозной фигурой в том госпитале была чернокожая медсестра Сабрина. Её бездушное лицо казалось высеченным из застывшей смолы: без эмоций, без жалости. Её голос звучал в ушах пациентов как приговор. Она любила боль, причинённую чужим телам, в особенности обожала мучить красивых мужчин. И главное — доктор Хейл знал об этом и поощрял её злодеяния. Сабрина стала его любимицей. А пациенты и другой персонал госпиталя прозвали Сабрину медсестрой-клизмой.
Сабрина была чёрная, как сама ночь, и была настоящей потаскухой и дрянью, американской стервой. Развратная и жестокая, она всем мужикам, которые лежали в этом госпитале, ставила клизмы, даже если этого и не нужно было делать по медицинским показаниям. Для этого она шла на самые жестокие ухищрения. Цель её была лишь одна — всеми правдами и неправдами затащить мужчину в процедурную, раздеть, уложить на кушетку, а потом вставить ему в задницу трубку и пустить по ней в кишечник воду.
Ради этого она шла на любые уловки: соблазняла, кокетничала, обещала секс. Очень часто она охмуряла свою жертву, демонстрируя свою доступность и лёгкость поведения, кокетничала и крутила на работе короткие романы с пациентами, после чего предлагала мужчине любовь при условии, что он согласится на проведение клизмы.
Жертвами её становились в основном привлекательные молодые американские парни, ищущие секс, как белые, так и чернокожие. Злая медсестра охмуряла также и совсем молодых пациентов-мальчишек, которых сначала заставляла в себя влюбиться и поверить в то, что такая взрослая женщина, как она, вполне могла бы им принадлежать. Они попадали под её чары, мечтая о награде. Их всех ждала одна и та же участь — пытка гигантской клизмой, которую едва можно было вытерпеть. А вот стариков и неказистых она игнорировала, даже лечения им не оказывала, как это следует.
Доктор Хейл считал Сабрину «образцом дисциплины и решимости». Он говорил, что ей можно доверить любые методы, ведь она «умеет добиваться результата». А если кто-то из сотрудников выражал сомнение в том, что говорил директор Хейл, он быстро исчезал из госпиталя — сомневающихся сотрудников быстро убирали. Благо, кроме Сабрины, были ещё и нормальные медсёстры, поэтому пациенты кое-как оставались живы. Но чаще всего нормальные сотрудники работали в том госпитале совсем недолго и вскоре уходили на лучшую работу.
Вообще, в те времена всё американское общество было особым. Если бы ты тогда в Америке сказал, что твой врач садист, люди бы скорее поддержали твоего врача-садиста, а не тебя. Потому что тогда был такой менталитет: мерзавец и подонок всегда прав. Обычный американский народ жил по этому принципу и люди любили, когда над ними издеваются.
Стоит сказать ещё пару слов о Сабрине. Она жила в наркотическом угаре. Перед каждым проведением клизмы очередной жертве она ходила за госпиталь к мусорным бакам и курила там косяк марихуаны. А иногда она принимала фентанил, но только очень осторожно, чтобы никто не видел и чтобы совсем не сторчаться. Ей удавалось балансировать на грани, ведя тайную наркоманскую жизнь и сохраняя при этом работу.
Родителей её никто не знал. Вечерами, в своей убогой комнате, что располагалась в часе езды от работы, она напивалась виски или водки, а потом, пьяная, курила у окна, глядя на помойку района: бомжи, мусор, ругань. Там, где она жила, ночью на улицу было выйти страшно. Затем, перед тем как лечь спать, она мастурбировала, вспоминая о том, как издевалась над своими жертвами. Когда поиздеваться над кем-то ей не удавалось, она была очень расстроена и разбита, а мастурбация не приносила ей удовольствия. От этого она оставалась глубоко неудовлетворённой и становилась ещё злее, а поиски новых жертв становились более активными.
Любовников она имела только чернокожих, как она сама, — их у неё было много, но постоянных отношений она не искала. Это была одинокая бедняцкая чернокожая стерва, наркоманка, алкоголичка, сука и блядь. Но с невероятным гонором и гордостью. А просто общаться с нею было практически невозможно, потому что она была агрессивной, антисоциальной и гнусной.
Но при этом Сабрина имела и привлекательные черты — она обладала красивой внешностью, была страшно сексуальной. Высокая, стройная, с большими сиськами, пышной жопой, упругой пиздой, и, если бы ей не удалось когда-то в молодости устроиться медсестрой, она могла бы стать отличной шлюхой.
Её жертвы, ослеплённые похотью, соглашались на клизмы, надеясь потом на секс с ней. Тогда Сабрина делала им гигантскую клизму, такую здоровенную, что даже здоровые мужики едва могли её вытерпеть и умоляли остановить процесс, но злая медсестра, наоборот, делала напор льющейся воды в трубке клизмы посильнее, чтобы пациент как можно больше страдал. Медсестра Сабрина ставила клизмы всем симпатичным мужчинам, до которых у неё лишь только добирались руки. Это была настоящая сука и прошманда!
Однако после промываний, которые делала Сабрина, мужской кишечник был идеально прочищен. А про свои обещания подарить парню любовь и секс она сразу же забывала. А если вдруг жертва жаловалась потом на Сабрину, то она просто отвечала, что оказывает обычную медицинскую помощь пациенту, не более того, а сам факт предложения ею секса в обмен на проведение клизмы она потом отрицала или просто говорила, что это была лишь шутка. Как правило, пациента сразу же и выписывали в тот день, чтобы замять скандал. То есть таким образом злодейка-медсестра жестоко обманывала мужчин. Зато все, до кого ей удавалось добраться, были отлично проклизмированы! Поэтому начальство считало Сабрину лучшей медсестрой. Хейл, сам садист до мозга костей, тоже любил издеваться над пациентами.
Однажды в тот госпиталь попал один белый парень лет тридцати пяти — настоящий красавец: высокий, мускулистый, с лицом и телом, от которых млели женщины, а также с самым мужественным характером. Голова его была выбрита «под ноль», однако это вовсе не лишало его привлекательности, напротив, такая стрижка лишь подчёркивала красоту его головы и оттопыренных ушей и демонстрировала его решительный нрав. Сабрина сразу положила на него глаз.
На одном из осмотров она заметила внушительный бугор в его штанах и поняла: такой трофей упускать нельзя. Сравниться этот белый мужчина мог бы с самыми «одарёнными» неграми, только пенис его был белый. Это буквально вскружило голову Сабрине. По медицинским показаниям клизма ему не требовалась, но это её не остановило. Она решила любым путём сделать ему клизму.
Она начала с флирта и заигрываний при медосмотрах: нежно касалась его груди своими мягкими женственными руками, шептала пошлости, гладила и ласкала его широкие плечи и мускулистый живот. Наивный парень ничего не подозревал о её замыслах. Сама же коварная злодейка лишь действовала по своему стандартному сценарию.
Однажды вечером, оставшись с ним наедине в палате, Сабрина скользнула рукой по его широкой, волосатой груди и сказала:
— Я поставлю тебе клизму. Если ты вытерпишь всю процедуру до конца — будет тебе отличный, горячий и страстный секс со мной, какого ты никогда не забудешь. — При этом она раздвинула свои ноги, сидя перед ним на стуле, так, что парень мог увидеть, как тонкая ткань трусиков обрисовала её упругую киску. А от неё самой пахло дешёвыми духами и марихуаной.
— Сабрина, ты серьёзно собралась делать мне клизму? Я не хочу делать клизму. Зачем мне клизма? — спросил он, хмурясь.
— Не согласишься — не трахнешь меня. А ты ведь хочешь, правда? — Она улыбнулась, зная, что он не устоит.
Парень колебался. Клизма его пугала, но желание секса его пересилило. «Ладно, — подумал он, — ради такой девки можно потерпеть. Не часто можно встретить такую! Я позволю ей это, только ради того, чтобы заняться сексом с ней. Не каждый день выпадает такой шанс». Он согласился.
На следующий день молодого человека осматривал другой доктор, мужчина. Парень решил воспользоваться возможностью, чтобы проконсультироваться, и как бы невзначай спросил его о клизмах.
— Скажите, доктор, а зачем делают клизмы?
