Леди Катрин полувозлежала в кресле и равнодушно смотрела на тело, что распласталось у ее ног словно жаба. Надутая озорными мальчишками жаба, ох уж эти странные детские игры. Катрин мысленно фыркнула.
Детство!
Очень жаль, что детство до сих пор не покидает одну молодую леди, заиграв в том ее месте, к которому ныне тянулась гибкая прозрачная трубка. Пузатая синяя чаша убавлялась в объёме, а у тела на полу рос живот.
Не боюсь вашей клизмы! говорила она.
Делайте со мной что хотите! говорила она.
Тупица Дженифер! Дерзкая дочь ее мужа от смазливой наложницы, вздорная красавица семнадцати лет невысокого роста и высокого мнения о себе. Но теперь, в кои то веки! Дженифер не спорила с госпожой. Красивые голубые глаза испуганно распахнулись, золотые волосы разметались по полу. Лежа на спине в бесстыжей позе (рослые служанки удерживали ее за руки и широко разведённые ноги), она принимала холодную клизму, издавая при этом странные звуки - то вытягивая капризные губки трубочкой всасывала воздух для судорожных вдохов и выдохов, то скулила о прекращении наказания, когда могла ныть между спазмами. Прощать ее, разумеется, никто не собирался, прекращать воспитание-тем более.
- Много ещё?
Госпожа задавала вопрос, едва удостоив большой мешок беглым взглядом. Вопрос не для этого. Личные служанки, стоявшие подле своей госпожи, поняли, каких действий ждет их хозяйка. Не скрывая злорадства, одна из них добавили к мучениям девушки большая кружку холодной воды. Болючая добавка к тому, что уже распирало живот, не осталась девицей незамеченной - тело испуганно застонало, судорожно кусая крепкими ягодичками торчащий из попы неудобственную затычку.
Ничего, потерпит, Катрин уверяли, что если юная леди хорошо постарается, сможет принять почти два литра в свой первый заход. А коли так, юной леди придется пыхтеть и трудится, потому что никто ее больше не спрашивает. Право на мнение она утеряла, когда истерично заявила, что не выйдет за господина Филиппа замуж, и тем более не войдет в его дом наложницей. Катрин тоже не горела желанием отдавать кого бы то ни было аристократу с сомнительным происхождением, но делать то нечего. Супруг имел неосторожность напиться в компании (Катрин мысленно пожала губы) этой подлой персоны и обещать отдать в его дом одну из своих дочек. А дочек у него всего две, законная от супруги, и вот эта, неблагодарная тварь.Дженифер срочно вызвали из пансиона, где та проводила большую часть своего времени, приезжая в дом отца лишь для того, чтобы выводить своими капризами прислугу, и... И дерзкая сучка объявила всем, что беременна. Согрешила с каким то, где только нашла? Каким то приличным юношей, он готов взять ее в жены. Грешна, в положении, модный восточный дохторус подтвердит все по пульсу.
И на что эти идиоты рассчитывали? Пока супруг ловил челюсть, Катрин схватила мерзавку за волосы и лично отволокла в покои для воспитаний и наказаний, велев звать повитуху. Когда шум улегся, выяснилось, мелкая идиотка врала, сохранив, к счастью, писечку непробитой, а лоно не оскверненным чьим-то ублюдком. Юные бездари совершили соитие через задний проход, искренне веря, что это конец чести невесты. Катрин хохотала, пообещав, что для чести задницы это не конец, а только начало.
И теперь, после наведенного хаоса, все заняты делом. Слуги держат девчонку в покорной позе, девчонка трудится над удержанием холодной воды в своем (два литра назад) стройном теле. Девка то пыхтит, то ревет. Катрин созерцает ее потуги, повитуха Тамария готовит раствор для второй клизмы - чудесное зелье, которое заставит девчонку на всю жизнь запомнить не только первую клизму, но и вторую. Выпороть бы еще негодяйку до крови, перевернуть прямо с клизмой и хорошо раскровякать ей зад, но Дэвид запрещал супруге воспитывать наложниц с оставлением следов на их нежных телах. Требовал при том, негодяй, чтобы жена держала наложниц в беспрекословии и подчинении. Хотя кто знает, Дэвид сейчас очень зол, возможно разрешит разрумянить бесстыжую дочь.
- Так значит беременность, - госпожа царственно поднялась со своего места, - придется подновлять каждый день и родить морского ежа.
Дженифер протестующе замычала. Животик нещадно крутило и распирало, весь мир сжался до размера болючего брюшка. Было тяжело дышать и подташнивало, но облегчиться не получалось. В моменты бунта нутра ей хотелось судорожно сжиматься, но злобные суки крепко держали. Дженифер то крутилась, истерично вырываясь из сильных рук, то притихше лежала, словно прислушиваясь к внутренним ощущениям. А в ощущениях хорошего не было, даже в моменты смирения несчастной кишки, Джен казалось, она сейчас лопнет, безумнейше хотелось справить нужду. Тамария, злобная тварь, усмехалась "не лопнешь, милая, у меня и больше задницей пили". Лежа с затычкой в срамном месте у девушки не было шансов скинуть воду, но Джен честно старалась вытолкать пробку.
Словно угадав ее мысли, старуха отвлеклась от смешивания воды и микстур, предупреждая
- Хоть каплю прольешь, распутная шлюха, я из тебя бочку сделаю!
Ответом был судорожный всхлип. А потом испуганный крик, когда госпожа "папина-сука-графиня" поставила ножку в расшитой серебром туфельке прямо на обнаженный живот.
- Нет-нет-нет! Пожалуйста! Суууууука!
Графиня медленно и осторожно надавливала на раздутый животик, словно что то сейчас проверяла.
- Юная леди, это не так больно, как вы орёте, - Катрин убрала ногу, - вот сейчас будет больно. Приступайте.
Служанки, уже наученные обращением с "этими пузатыми мамзелями, уж извините, без реверансов", подняли ноги Дженифер, согнули в коленях и начали давить ими на округлый живот. Потом от души хлопали брюхо, грубо растирали его и снова давили. Дженифер орала. Рыдала, задыхаясь от рева, умоляла прекратить и снова орала. Ее живот был как раненный зверь, и сама она уже по звериному скулила, умоляя оставить ее, дать облегчиться.
- Облегчиться? - не поняла новая служанка, в первый раз взятая в помощь "на воспитание".
- Гадить хочет, - просветила ее более опытная, - просраться по благородному.
У Дженифер начинало темнеть в глазах от таких издевательств, когда внезапно ее отпустили. Девушка не могла поверить своему счастью, тут же пытаясь найти менее болезненную животику позу. Для ее миниатюрной комплекции в теле было слишком много воды, а еще внутренние грязи и взбучка чрева.
Дженифер вновь заскулила.
- Видишь ведро? Ползи на брюхе. И не думай, что это конец. Раз заявила семье, что брюхатая, будешь брюхатой.
Дженифер осторожно перевернулась. Живот протестующе заурчал, а служанка, поставив ногу на поясницу, с силой прижала пузико к полу. "Вот так и ползём, так и ползем". Путь в темный угол, где стояло поганое ведро, казался девушке самым долгим в жизни. Служанка шла рядом и контролировала, чтобы девчонка не давала себе ни малейшей поблажки и только в самом конце милостиво, неожиданно очень не грубо и даже весьма осторожно, вытащила из Дженифер преграду воде.
Сидя на грубом ведре, Джен рыдала от боли и унижения. И страха, похоже мучители только начали свое злое веселье.
