Шум толпы постепенно растворялся в фоне, пока я слушала её. Она сидела напротив меня, потягивая вино и рассказывая о работе. Я кивала каждый раз, когда она делала паузу, но мой ум был занят тем, что терялся в её чертах лица и манерах. Когда она говорила, её руки двигались, подчёркивая истории, а губы изгибались в постоянной лёгкой улыбке. Иногда, вспоминая что-то раздражающее, она закатывала глаза с лёгкой дерзостью. Мне это нравилось. Я легко поддерживала зрительный контакт, но моя левая рука нервно теребила бокал с пивом. Свободная рука лежала на столе ладонью вверх, потому что она часто опускала свою руку в мою и проводила пальцами по моей ладони. Каждый раз, когда она это делала, все мои чувства сосредотачивались на её прикосновении.
Она всё ещё была одета для работы, так как мы встретились в баре. Её образ был строгим и профессиональным, что мне не мешало, но казалось, будто это не она. Её тёмные волосы были туго собраны в пучок, вместо того чтобы свободно ниспадать на плечи. На ней была белая рубашка, которая отвлекала, потому что она расстегнула почти на пару пуговиц больше, чем нужно, и следующий шов едва выдерживал напряжение. Тем не менее я старалась смотреть ей в глаза. Чёрное пальто висело на спинке её стула, а юбка в тон заканчивалась чуть выше колен. На ней были туфли на каблуках, которые, как я знала, доставляли ей дискомфорт, и она сбросила бы их при первой возможности. Но это заставляло меня задуматься, зачем она заставляла себя страдать ради красоты, когда ей и так нужно было минимум усилий, чтобы выглядеть потрясающе. Мой ум перенёсся в воспоминание о том, как она ходила по дому босиком, в одних трусиках и моей потрёпанной футболке. Её волосы всегда были растрёпаны, будто уставшие от целого дня в пучке, а контактные линзы уступали место очкам, которые то и дело сползали на нос, заставляя её поправлять их.