Глава 13: Прямой эфир!

Я пришла в студию А здания радио и телевидения в 4-45, переполненная нервной энергией. В начале дня я была как в тумане, постэффект мелатонина, который я приняла на ночь, но ко времени, когда кончилось занятие по американской литературе, я полностью проснулась. Я была моделью для занятий по рисунку, одна поза все три часа, с периодическими перерывами чтобы размять конечности. Долгое позирование дало мне возможность помедитировать над тем, что я хочу сказать во время трансляции. Я обменивалась электронными письмами с одним из продюсеров предыдущие два дня по теме шоу и том какие вопросы будет задавать Джон Стоссел. Этот продюсер и я провели целый час разговаривая по телефону вчера вечером, репетируя что буду говорить я и что Стоссел.

Сильвия, одетая в голубые джинсы и ковбойскую рубашку, была в центре урагана активности около свежесобранной конструкции для шоу, когда меня пропустил в студию полицейский кампуса, стоящий в дверях. Он не попросил у меня, как-то идентифицировать себя, и мне стало интересно он бы пустил любую голую девушку? Сильвия и все остальные в студии немедленно остановились, бросив все дела и смотрели на меня.

Когда я смотрела ролики на ютубе с предыдущими выпусками шоу, я узнала его и шоу, его смотрел мой отец каждый день. В роликах, которые я видела, Стоссел сидел за большим столом. Я надеялась, что буду сидеть на другом конце этого стола, где я смогу скрыться и спрятать себя. Но эта студия выглядела гораздо меньше чем те, что я видела на ютубе, было три кресла, и маленький столик между правым и средним креслами. Я догадалась что Стоссел будет сидеть на правом (левом если стоять лицом к камерам), используя маленький стол для заметок, и что я буду в середине полностью на виду и безо всякого прикрытия. Было две большие камеры на колесах, и еще одна камера на плече, их готовили и настраивали члены команды, по крайней мере, до того, как я вошла. Студия была гораздо меньше, чем я ожидала, всего было около 50 кресел для зрителей в три яруса. Потолок и всё что на нем было закреплено, рельсы, прожекторы, кабели, были покрашены в черный цвет.

«Дани!», воскликнула Сильвия, спеша мне навстречу, «Нам нужно много сделать».

Она схватила меня за руку и утащила в то, что выглядела как гримерная, все остальные люди, находившиеся в студии, вернулись к тому, что делали до моего появления.

Комната на самом деле была гримерной, там было несколько человек, и много одежды на вешалках на стойках, длинный стол с тремя хорошо освещенными постами для макияжа, и офисный стол.

«Дай мне ожерелье», сказала Сильвия, «У них есть свой микрофон, нам не нужно чтобы возникли помехи».

«Ок», сказала я, и потянулась за голову, расстегивая его. Она взяла его и спрятала в карман.

Мы начали с офисного стола, где Сильвия и адвокат продюсерской компании попросили подписать меня несколько разрешений. Потом Сильвия проводила меня к одному из мест для макияжа, минуя стойки с одеждой, конечно, и усадила меня. Техник закрепил маленькое устройство, на котором была маленькая штанга с микрофоном, которая заканчивалась в центре моей щеки, бросая при этом взгляды на мою грудь и промежность, пока работал. Когда он закончил, он проверил микрофон, слушая мой голос в наушниках. Он показал Сильвии палец вверх и ушел. Девушка провела двадцать минут намочив, высушив, и уложив мои волосы, используя много лака, пока вторая накладывала мне театральный грим. Я слышала шум и суматоху за дверью, когда девушки работали, и я догадалась что в студию пропустили публику. Хорошо одетая дама лет сорока села у другого места для макияжа, её накрыли парикмахерской накидкой, защищая одежду, и две другие девушки приступили к укладке и макияжу.

Я слышала, что для разогрева публики начал выступать юморист, я не слышала, что он говорит, но слышала смех аудитории. Я начала нервно притопывать ногой, и моя нога ходила вверх-вниз. Я попыталась прекратить это, пыталась глубоко дышать и расслабиться, потому что девушка, которая делала макияж просила меня не двигаться, но нога продолжала подпрыгивать. Как раз когда девушка закончила со мной, сам Джон Стоссел в своем костюме с галстуком, вошел в комнату улыбаясь и приветствуя всех. Я встала и отошла от кресла, чувствуя себя более голой чем обычно, из-за того, что вокруг было много хорошо одетых людей.

«Ты, наверное, Даниэль», сказал Стоссел.

«Да», сказала я. Мы пожали руки, и я искала что сказать.

«Или ты согласна на Дани?», спросил он.

«Можно и так, и так. Дани меня устраивает».

«Ладно, хорошо. Я представлю тебя как Даниэли Китон, но буду звать Дани, остальное время шоу».

«Хорошо».

Сильвия представилась Стосселу, пока он двигался по комнате. Девушка гример взяла меня за руку и попросила встать в дальнем углу подальше от всех.

«Это сделает твою кожу блестящей для съемки», сказала она, направила на меня аэрозольный баллон с чем-то, и начала наносить спрей на всё тело, попросив меня повернуться кога закончила с передней стороной. Когда она закончила наносить спрей, она поставила баллон и стала распределять средство руками по моей коже.

«Ок, постой здесь минут пять, чтобы высохло», сказала она, когда закончила. Потом со смешком, сказала, «У нас не бывает много голых людей на шоу».

Меня оставили стоять одну, голой. Было хорошо, что все остальные были заняты и им некогда было пялиться на меня. Или это было плохо? Я начала привыкать к тому, что на меня всё время смотрят, я думаю мне стало это нравится, может даже я уже нуждалась в этом. Руки гримера на мне заставили меня возбудиться, особенно когда её пальцы проводили по моим соскам. Находиться голой среди одетых людей, держало меня на грани возбуждения, и руки гримера заставили меня перейти эту грань.

Джон Стоссел вышел из гримерной, и я услышала громкие аплодисменты аудитории снаружи. Сильвия подбежала ко мне и схватила за руку.

«Ок, твой выход», сказала она.

«Что, шоу уже начинается?», спросила я, совершенно не готовая говорить в прямом эфире.

«Еще нет. Они хотят представить тебя публике, и показать куда тебе идти на сцене».

Мы стояли в дверях гримерки, глядя на сцену. Мы не могли видеть аудиторию, но слышали её. На сцене была только женщина, которую гримировали рядом со мной. Я нигде не видела Джона Стоссела. Юморист, в белом костюме, стоял впереди на сцене, и читал с карточки перед собой.

«А теперь разрешите представить звездную гостью нашего шоу, Даниэль Китон из Университета Коачелла!».

Сильвия практически вытолкнула меня в студию, и я пошла вперед, к юмористу. Все уже хлопали, и я увидела, что все встали, когда я вышла. Взмахом руки он пригласил меня на сцену. Я поднялась на платформу высотой сантиметров 10 перед креслом в середине, и голос у меня в ухе, сказал мне повернуться лицом к публике. Повернувшись, я была ослеплена светом прожектора. Я слышала свист и аплодисменты. Не зная, что делать дальше, я улыбнулась и помахала рукой.

«И звезда нашего шоу!», юморист закричал, пытаясь перекричать аплодисменты, «ДЖОН СТОССЕЛ!»

Аудитория продолжала аплодировать пока Стоссел выбегал в студию и вспрыгивал на платформу рядом со мной. Он подождал пока шум утихнет до того, как заговорить.

«Спасибо. Я хочу поблагодарить Университет Коачелла за то предоставленную студию, и всех вас за то, что пришли чтобы стать нашими зрителями. У нас должно получится отличное шоу сегодня. Учитывая его тему, оно может стать, знаковым. Спасибо что являетесь его частью. В работе в прямом эфире есть несколько сложностей, так что потерпите, пока мы все подготовим к шоу, которое начнется в 18-00».

Он повернулся к одному из продюсеров, и он подошел к нам.

«Отлично», сказал продюсер и повернулся ко мне, «Обычно, мы подключаем микрофон по проводу, спрятанному под одеждой, но так как ты её не носишь, мы пробуем беспроводной микрофон. Пока всё работает, но будь готова если я дам тебе микрофон, чтобы говорить в него».

«Ок», сказала я, кивая.

Он повернулся к той даме и сказал нам обоим. «Когда мы начнем вы будете в гримерной, Джон начнет стартовый монолог шоу. Дани, ты будешь представлена через несколько минут, выйдешь и подойдешь к центральному креслу. Обменяешься с Джоном рукопожатием и сядешь. Он попросит тебя рассказать свою историю, и когда ты закончишь, задаст несколько вопросов. Джон не особо выдумывает, поэтому они будут в основном те, что мы обсуждали по телефону».

Я заметила, что одно из моих черных полотенец для сидения было постелено на кресло. Продюсер обратился к даме как к Ронде и дал ей схожие инструкции о том, что нужно выйти, когда представят и пожать руки мне и Джону.

«Две минуты!», выкрикнул парень, стоящий около одной из больших камер.

Продюсер попросил кого-то быстро отвести нас в гримерку, он указал Ронде на кресло за офисным столом, а меня остановил у двери. Джон Стоссел сел в свое кресло, гример делала последние штрихи его макияжа. Монитор, на краю сцены, переключился с решетки на логотип шоу. Парень около большой камеры, наверное, режиссер, начал громко отсчитывать обратный отсчет начиная с десяти до пяти, и потом молча показывал отсчет на пальцах. Зрители замерли в нервной тишине, лампа «Аплодисменты» не горела. Когда режиссер убрал последний палец, и его рука превратилась в кулак, экран ожил. Стоссел сидел неподвижно, его записанный голос звучал и на экране менялись изображения, реднеки одетые в одежду с флагами конфедератов, стрелки дикого запада со спущенными на бедра джинсами, показывающие свои трусы в клеточку, Мили Сайрус голая несущаяся на стенобитном шаре.