Мы подобрали свёрнутые халат и штаны и прямо голяком отправились в палату, невольно оставляя за собой мокрые следы. Коридор был почти пустой, и мы не сразу заметили пожилого мужчину, прислонившегося к стене и держащегося за сердце. Он окликнул Наталью: "Девушка, где здесь процедурная?" Нимало не смущённая своим голым видом, Наталья предложила: "Давайте, мы вас отведём, только вообще-то это женский этаж!" - "Знаю, но у нас закрыто и табличка висит, а мне плохо совсем!" Мы взяли мужчину под руки и повели, а он продолжал стонать, не обращая ни малейшего внимания на обнажённую девушку. По дороге нас догнал Толик и подхватил мужчину: "Наталья, ты оденешься когда нибудь?" - "Нет, посмотрите какой зануда - ты ещё долго собираешься мне мораль читать? Лучше бы полотенца в процедурной повесил - я вытираться должна чем-то, или как?!"

В нашей палате женщины хотя уже приготовились ко сну, но ещё не спали, а тихо переговаривались. Было очень жарко, некоторые сняли даже сорочки.

"Девчата, да вы спите, что-ли? Жмурьтесь, я свет включаю! Посмотрите хоть, как меня Толяша оболванил, прям как в детстве! А то завтра поздно будет, заберут меня от вас! Только сейчас, только один раз!" - Наташа включила свет и затанцевала по палате, высоко задирая ноги. "А знаете, в этом что-то есть!" - задумчиво сказала Катя, почёсывая грудь с большим коричневым соском. "А по-моему, так один стыд: пацанка - не пацанка, не пойми что!" - сказала Семёновна, крупная женщина средних лет. Она лежала на спине, согнув ноги в коленях, отчего её сорочка сбилась чуть ли не до пупа. Волос на её письке было побольше, чем у некоторых на голове, даже щели между ног видно не было.

"Атас, девки, Толяша идёт!" - Наталья моментально выключила свет и прыгнула к себе на койку. Все замерли. Через мгновенье занавеска действительно приоткрылась и медбрат заглянул в тёмную палату, а затем потихоньку вышел. Я и не заметил, как уснул.

Мне приснился очень странный сон. Прямо надо мной стояла голая девчонка - Эля, с которой мы встретились в приёмном покое. Ноги её были широко расставлены, между ними торчал писюн - точно такой же, как и у меня, и мошонка с яичками. Она смотрела на меня жалобными глазами, показывала себе между ног и всё время повторяла: "Ты не рассмотрел, Дима! Я такая же, как ты, Дима!" Итак, всё становилось на свои привычные места. Несмотря на огромное количество новых впечатлений, я спал в эту ночь сладко-сладко.

(Продолжение следует)