Оль, как тоскливо. Ты два дня не обращаешь на меня внимания. Вообще-то я понимаю, что у тебя своя жизнь, свои интересы, заботы. Но я хочу твоего внимания. Всё пытаюсь тебя расшевелить на серьёзное, длинное письмо, а не отписку, а тебе всё некогда. Знаю по себе, что наскоком не напишешь. Надо уединиться, что бы никто не мешал, а это, как правило, получается поздно вечером.

У меня мой сынок до часу ночи по квартире шастает, вообще- то он у себя в комнате за компом в основном, а я в гостиной за ноутбуком. Сейчас у него каникулы - дома, ну разве что иногда по девочкам. Постоянной нет, так - блудит.

Я ему квартиру освобождаю, а он мне, малый партизан - ни фига. Здорово было, когда маленький был - спать уложили, и занимайся, чем хочешь.

А теперь, по ходу, наше время ушло. Сейчас всё, как то пресно, не вкусно, обыденно. А хочется, что бы сердце стучало, руки дрожали, адреналин через уши лез. По мне так, для этого надо или человек что бы сильно понравился, или ситуация была с ног сшибательная. А лучше и то и другое - вместе.

Ты, наверное, поняла, что с человеком, который мне нравится, у меня сейчас проблема, его просто нет. Да и последние лет пять-семь, больше чем жена, никто не нравился. А вот теперь ты появилась. С тобой у меня здорово получилось бы.

Как представлю себе, нашу с тобой встречу, где нибудь в тихом кафе, лучше на открытой террасе в парке, осень, ковёр листвы под ногами, тепло, плетёная мебель, кресло-качалка, на столике дымящий кофе, бокал коньяку у тебя в руке, ты его греешь своими ладонями, а смотрю в твои глаза:

- Какого цвета твои глаза?

- Голубые как небеса?

- А может глубокие как моря?

- А может, ты смотришь на меня?

А рядом, из-за двухстворчатых дверей, внутри кафе, подобно ленивому дыму сигарет, кружась, наплывало тихое жужжание голосов. А у нас своя беседа, беседа более искушённая, более интимная. Я слушаю твой низкий гортанный женский голос, тот, что словно бы дрожью отдаётся в волшебном кольце внизу живота и вокруг моей мужской плоти. Мы говорим немного о любви - не в открытую, но всё пропитано тайной чувственностью.

Я ложу свою руку на твою ногу под столом, и вдруг твой голос слегка задрожал, ты делаешь глоток коньяку, а я смотрю в твои затуманенные глаза, которые не отрываются от глубины бокала.

Ты потеряла нить разговора, ты думаешь о моей руке, которая поднимается по твоему бедру, под твоим чётным платьем, всё выше и выше, к твоему "бермудскому" треугольнику, украшенному воздушным, чёрным ажуром.

Как я завидую этому кусочку ткани, который может прижаться, вдыхать, ласкать самый потаённый, самый желанный кусочек твоего тела. И вот твои веки приподнялись, влажный взгляд метнулся куда-то в сторону, мне за спину. Пересохшие губы приоткрылись, послышался прерывистый вздох и ты шепнула:

- Не надо! Не здесь! На нас смотрят!

У меня всё взорвалось внутри, сердце заухало, как молот. Я повернулся и увидел молодого паренька, сидящего с чашкой кофе за соседним столиком с распахнутыми глазами. Заметив, что мы обратили на него внимание, он сказал:

- Извините, я засмотрелся! У Вас такая красивая спутница!

Для меня эти слова были, как живительная влага на губах. Я почувствовал себя богом.

- Это моя женщина! И ею восторгаются!

А ты задрожала, твой взгляд заметался, то на меня, то на паренька, щёки запылали. И я вдруг понял, что ты возбуждена, ты желанна, и ты хочешь: А хочешь и меня и паренька:

Я хочу рассказать тебе, что было дальше. Но не знаю, тебе это надо, ты хочешь продолжения? ...

Оль, ты даже представить не можешь, как ты нужна мне!!!