— А я не всегда разрешения спрашиваю, — нахально произнес моряк и широко расставил ноги, готовясь отливать.
Стасик сделал шаг и неожиданно взял в руку горячий розенбомов дрын.
— Понравился, да? — глумливо произнес Розенбом, — быстро ты осваиваешься! Ну подержи, подержи дядигериного удавчика. А дядя пока поссыт...
— Тогда я тоже не спрашиваю, — твердо сказал Стасик и, несколько неловко обхватив крайнюю плоть, стал быстро надрачивать.
— Ты чего делаешь, петушонок? — прохрипел моряк, — Совсем берега попутал? Я тебе команды не давал!..
Стасик со злорадством в глазах продолжал.
— Охуел, юнга? — Розенбом резко пнул Стасика, тот поскользнулся на влажных листьях, упал на колени, но член не выпустил и, утвердившись в новой позиции, продолжал водить кулачком по длинному стволу.
— Ты блядь... ах ты шлюшонок мстительный, — понял всё Розенбом, — хочешь дядигериной кончи, да?
Стасик деловито кивнул.
Тогда открывай ротан, пидар, — прохрипел Розенбом и обреченно выдал долгую густую струю прямо в мордашку Стасика.
7. Еще одна суббота
Несколько дней после случившегося Стасика познабливало. Он вздрагивал на каждый звонок, на каждое звяканье пришедшего сообщения. Он ждал разоблачения.
В институте он передвигался по стеночке, ни с кем особо не общался, лишь тихонько раздал долги и всё присматривался — узнали ли однокурсники про его стыдное приключение, не о нем ли они шушукаются, тут же умолкая, когда он заходит в аудиторию. Иногда ему казалось, что об этом знают абсолютно все и все теперь в сговоре против него, а не подают вида то ли от брезгливости, то ли дожидаясь случая, когда можно будет поиздеваться над ним пожестче. Как-то раз, пройдя по коридору и услышав за спиной раскатистый хохот, Стасик забежал в туалет, и, запершись в грязноватой кабинке, минут пять приводил себя в чувство — тер виски, успокаивал дыхалку — нервы его стали ни к черту. Однако со временем он пришел к выводу, что просто накручивает себя. Милена в институте не появлялась — её подруга сказала Стасику, что она, кажется, укатила на пару недель в Турцию. Да и что, собственно, увидели тогда в темноте Милена и её джигит? Даже если эта тема когда-нибудь и всплывет, Стасик решил, что будет отрицать все непристойные объяснения — скажет, что был нетрезв и плохо себя почувствовал — и пусть они попробуют что-то доказать, ну это даже смешно.
Каждый вечер, чтобы отогнать дурацкие мысли, Стасик занимался спортом — тягал гантельки у себя в комнате под ритмичный музон, особое внимание уделяя приседам — после каждого подхода он подходил к трюмо и, повернувшись боком, обхватывал побаливающие булки ладонями. Дырочка ныла лишь первые пару дней, Стасик перед сном мазал её заживляющим кремом и к концу недели она снова стянулась в тугой узелок, прикосновения к которому, впрочем, доставляли Стасику труднообъяснимое наслаждение.
Розенбом не отвечал. Попрощались они не так, чтобы плохо, но и не хорошо — Розенбом просто ушел, отпустив на прощание пару похабных моряцких шуток про юнгу. Стасик написал ему, что забыл вместе с курткой отдать спецтруселя, и Стасик готов подойти с ними куда скажут (всё выстирано!), но сообщения на форуме оставались непрочитанными.
Наконец пришла суббота. Серёга еще с пятничного вечера свалил блядовать, так что Стасик снова был предоставлен самому себе — всё было ровно как Тогда. Стасик выспался, позавтракал, поприседал, лениво посмотрел порнушку. Ему вдруг показалось, что наступил День сурка, и он должен что-то немедленно предпринять, чтобы сломать повторение прошлого сценария. Он подумал, позвонил Макаронине и предложил ей провести вечер вместе.
— Стасюш, идея супер, но не получится, — проворковала польщенная Настя. — С Мэтом сегодня чилим у него.
— Так может я к вам... — начал было Стасик, но на полдороге вдруг понял, что он, видимо, будет там лишним.
— Прикинь, ты ведь тогда меня к нему отправил, ну так у нас всё и завертелось прямо в этот же день! Так что ты просто купидон какой-то... Кто у нас тут ангелочек? Стасик у нас ангелочек!..
Идея дружеской вечеринки накрылась, однако сидеть дома в субботний день было глупо. Стасик вспомнил, что хотел купить себе секси-куртку, похожую на ту и решил, что это будет отличным поводом прогуляться, а заодно подарить себе пригоршню эндорфинов, которых ему в последние дни так не хватало. Он положил себе в карман аккуратно упакованные дырявые трусики (мало ли Розенбом вдруг отзовется, тогда они сразу же встретятся и Стасик отдаст их), прихорошился перед зеркалом и вышел на улицу.
Для создания праздничного настроения он зашел в модную рюмочную и выпил там сто грамм дорогущего вискаря, после чего стасикова походка вновь стала приобретать так понравившуюся ему в себе вальяжность. Выбирая куртку, Стасик без стеснения гонял молоденькую продавщицу и, выбрав наконец самую сногсшибательную, закрылся с ней в примерочной кабинке. Стасик крутился перед зеркалом, выпячивал грудь, трогал себя за обтянутую тонкими джинсиками попу... Он вновь поймал то божественное ощущение — ощущение желанности. Однако чего-то не хватало. Стасик высунул мордочку в коридор и, задыхаясь от волнения и мелькая в зеркале округлыми белыми булками, поменял свои боксеры на тугие ярко-пурпурные трусишки. Теперь комплект был полон.
Стасик сам не понял, как, после трехчасовой прогулки, включившей посещение выставки с дополненной реальностью и модную парикмахерскую, он вырулил к тому самому ресторану. Он вспомнил фразу из какого-то детективного сериала— "преступника всегда тянет на место преступления" и улыбнулся. Ну какой же он преступник? Просто приключенистый парень без комплексов.
Вот вход, вот то самое окошко. Сумерки еще только начали сгущаться и пейзаж выглядел абсолютно буднично — просто стена, просто окно, за ним какие-то занятые трапезой люди, и нет, там не было ни Розенбома, ни Милены с её пылким чернявым хахалем, да и с чего бы они там снова оказались? Какое всё же у меня сильное воображение, — подумал Стасик, — вечно напридумываю себе всяких страстей и сам же мучаюсь.
Сунув руки в карманы и изящно покачивая бедрами, Стасик поплыл в сторону набережной, намереваясь понаблюдать за последними в этом году яхтами, катающими поддатых корпоративщиков. Он примостился у парапета, встретился взглядом с пританцовывающей на корме яхты с бокалом шампанского в руке рыжей теткой и помахал ей рукой. Та радостно помахала в ответ.
Стасик перегнулся через перила, опустил глаза и не без удовольствия рассмотрел свое отражение в потревоженной яхтой водной глади. Потом снова поднял глаза и увидел еще одно свое отражение — на противоположном берегу.
Симпатичный паренек в черной куртке тоже махал проплывающим. Сперва Стасику показалось, что его двойник там один, но, присмотревшись, он увидел, как из-за спины паренька выглядывает знакомый силуэт. Они явно общались — речи их Стасик, разумеется, не услышал, лишь ощутил кокетливость в позе парня и развязность в движениях его спутника.
Сперва Стасик просто быстро-быстро шел, сжав перед собой кулаки, а потом не выдержал и побежал. Он бежал в никуда, просто как можно дальше от этого дурацкого места. Как в драматичной сцене плохого кино, начал накрапывать дождик и слезы на лице Стасика смешивались с его холодными, трезвящими каплями.
Темнело, понемногу начали зажигаться фонари, а Стасик всё шел и шел вдоль какого-то малознакомого шоссе — шел прямо через лужи, не разбирая дороги. Серебристые кроссы хлюпали и выпускали струйки воды сквозь дырочки для вентиляции. Время от времени мимо него проезжали машины, добавляя сырости темнеющим на глазах джинсам.
Одна машина ехала медленно, то притормаживала, то набирала скорость и наконец остановилась. Когда Стасик поравнялся с ней, её черная, блестящая дверь медленно отворилась.
Стасик оторопел. Неужели же это его догнал...
— Залезай давай, — спокойно прозвучал с водительского места голос с трудноуловимым акцентом. — Зачем мокнуть?
Стасик заглянул в салон. Джигит смотрел на него и улыбался. Пахло благовониями, играла какая-то знакомая мелодия.
Стасик нерешительно плюхнулся на сиденье. Его колотило — то ли от холода, то ли от волнения.
— До метро, если можно, подбросьте, — пролепетал он, — а то я, кажется, заблудился немножко...
— Зачем до метро — ко мне поедем, чачи выпьем, праздник устроим, а то вон ты какой весь промокший уже, заболеешь! — водитель заботливо положил руку на стасикову ляжку и немного надавил, выжимая из ткани впитавшуюся воду.
— А Милена там будет? Ну, на этом празднике... — краснея, произнес Стасик.
Водитель изучающе посмотрел на Стасика, цокнул языком, захохотал и резко вдавил педаль газа.
