А после смены Нана прыгнула в мою машину. Через час мы сидели в моей кухне и пили прекраснейший кофе, ели мороженое и болтали о том… как она счастлива. Она с восторгом описывала своего Стаса, и глаза её светились от восторга.
- Выходит, ты нашла себя? - спросила я.
- И себя, и его. И все счастливы, счастливы.
- Не все, - грустно сказала я, поставила чашечку на стол, взяла её руку и сжала своими двумя ладонями. И повторила, - не все.
Нана вопросительно посмотрела на меня.
- Я ведь позвала тебя сюда с одной лишь целью, - сказала я. – Соблазнить тебя так, чтобы ты вернулась ко мне… Не убирай руку, не надо, мне так легче говорить. Да, я думала тебя вернуть, а вот теперь смотрю и понимаю – не верну я тебя никогда. Потому что не видела я у тебя таких счастливых глаз, как сейчас, когда ты была со мной.
- Алла, я…
- Не надо ничего говорить, дорогая моя, не надо. Знаешь ли ты, что я пережила за всё это время?
И я начала ей рассказывать то, что за последнее время пережила и рассказала уже трём людям. И что я с ней делала по ночам – тоже рассказала. И до чего себя довела. И даже приспустила юбку и показала ей шрамы на своих ляжках…
***
- И что было потом? – спросила Майя и отхлебнула чай из чашки.
- Она, наверное, подумала, что я хотела перед ней раздеться для секса, и попыталась убежать. Даже понять не могу сейчас, как я смогла её удержать. Потом мы сидели в обнимку и плакали – я от жалости к себе, а она от жалости ко мне. И всё говорила, что она не хотела, чтобы так всё закончилось, а я всё говорила, что она ни в чём не виновата.
А через несколько дней я приехала к ним в гости. Мы сидели в бедноватой двушке, ели пиццу, пили кофе из турки, кроме Стаса. Он хлебал какое-то ужасное быстрорастворимое пойло. А я смотрела на него, и битых три часа пыталась понять, что она в нём нашла. Он же неуклюжий дрыщ, хоть и качается последнее время.
А потом они рассказали мне свою предысторию, и тут я всё поняла. Представляете, Нана чувствует себя за ним как за каменной стеной, потому что он из-за неё одного человека избил так, что тот загремел в больницу. И этому парню светила тюрьма, но он как-то выкрутился. И вот Нана решила, что он её защитит от всего. А я на них смотрела, и к своему стыду понимала – а ведь такой и правда защитит! Он ради неё готов на всё. Разве что только перестать эту бурду пить…
Я долго молчала.
- И? – мягко спросила меня Майя.
- И мы стали друзьями.
- И всё?
- И всё. И теперь как в старые добрые времена мы дружим с Наной, болтаем всё свободное время, обедаем, один раз позволили себе шоппинг. Вместе с ними двоими сходили в кино и в боулинг. И я им искренне завидовала. И теперь завидую. Но уже белой завистью. И все счастливы, счастливы…
- Боли больше нет?
- В чистом виде нет. Но осталось что-то давящее. Это как бы если тебя поставить внутри колокола и ударить по нему, и звон долго будет внутри гулять. Вот так и у меня – есть ещё какой-то звон от этого удара, но он проходит, и скоро, надеюсь, полностью пройдёт.
- Я очень рада, что вы пересилили себя. И кстати, вы очень хорошо выглядите. В прошлый раз была вся осунувшаяся, какая-то слишком взрослая. А сейчас… Улыбаетесь, кожа порозовела, волосы вьются.
- Я занялась собой. Сходила в салон красоты. Опять пошла в тренажёрный зал. Там, кстати, было очень странное приключение, про которое я вам должна рассказать. Оно роняет тень на мою деловую репутацию и настолько невероятно, что мне самой трудно поверить, что оно было.
- Рассказывайте.
- В общем, помните, я рассказывала вам про проститутку Юлию?
- Да.
- Представляете, мы с ней там встретились.
- В тренажёрке?
- Да. Она до этого ходила тренироваться в другой фитнесс, но его временно закрыли, и она заявилась в наш. Как раз в то самое время, когда я там занималась. Я смотрю – надо же, лицо знакомое! И руки, и ноги, и задница под обтягивающими трико. «Привет-привет, как дела-нормально», всё такое, разговор ни о чём… Потом, спросила, правда, вышла ли я из своей депрессии. Ну вот мы болтаем, качаемся потихоньку, и вдруг подходит к нам парень лет двадцати пяти и так бесцеремонно ей: привет, Юля, как дела, что нового. А это твоя подружка»? И мне руку тянет – привет, я Иван. Я уже хотела назвать своё имя, как Юлия перебила: «её зовут Вероника». Я чуть было не сказала – какая я тебе Вероника, но она на меня так посмотрела, что я не только забыла, как говорить, но и думать перестала секунд на десять. А когда вернулась в реальность – он уже дальше трындел о том и об этом. И вдруг он спрашивает меня:
- Вероника, а ты тоже работаешь?
- Конечно работаю.
- И сколько?
- Что «сколько»?
- Ну, час сколько?
И тут до меня дошло! Он решил, что я тоже проститутка. Мне вдруг так стало весело! Я возьми, да и ляпни:
- Пятнадцать тысяч.
- Дороговато. А если бы я захотел встретиться с вами двоими?
Тут уж я дар речи потеряла. А вместо меня вдруг Юлия такая:
- Да запросто! Час стандарт, классика, минет в резинке, лёгкое БДСМ в любую сторону, лёгкое лесби-шоу, количество окончаний не ограничено. Тридцать тысяч.
Тот поморщился.
- Дороговато.
- Иван, а ты чего хотел? Посмотри какие мы фактурные, - я произнесла эти слова, но было такое ощущение, что это кто-то внутри меня сказал, причём по приколу.
Я сделала паузу на кофе.
- И на этом всё закончилось? – нетерпеливо спросила Майя.
- Ага, как же!..
***
Юлия тёрла мне спину и задницу мочалкой.
- Ты чего вдруг сказала ему «пятнадцать тысяч» - в очередной раз спросила она меня.
- Да говорю же, не знаю. Чёрт меня дёрнул.
- Не верю я ни в чертей, ни ангелов.
- А ты тоже хороша! «Час стандарт, классика, минет в резинке, лёгкое БДСМ в любую сторону, лёгкое лесби-шоу, количество окончаний не ограничено», - кривляясь, передразнила я ей.
- Я решила, мы все прикалываемся, тем более, что этот хрен зажмётся за такие деньги.
- Вот и доприкалывались.
- Ладно, не ссы. Он у меня уже был. В принципе, ведёт себя прилично. Особенно, если в хорошем настроении. Самое главное помни: надо чётко следить, чтобы менял презерватив, когда меняет пизду.
- Ты уже это в сотый раз сказала. А у тебя была раньше групповуха?
- Была. Когда меня насиловали четыре мужика. Причём это было задолго до моей нынешней профессии.
- Ничего себе! Это было, наверное, ужасно.
- Да, не люблю вспоминать. Я после как раз и ходила к Виктору Юрьевичу. Пошли, скоро Иван придёт. Никогда не забывай – ничего не комментируй, ни о чём не думай. Если тебе неприятно, говори сама себе: «пятнадцать тысяч».
- Юль, а почему ты сказала ему, что меня зовут Вероника?
- Да потому, что нельзя говорить им своё настоящее имя.
- Ты хочешь сказать, ты не Юлия?
- Нет.
- А кто ты?
- Какая разница?
Мы встречали его в белье – Юлия в красном, я в чёрном. Когда он вошёл, первым делом бесцеремонно опустил мой бюстгальтер и пощупал сиськи.
- Красивые! – резюмировал он. – Ну, привет.
И попытался меня поцеловать в губы. Я уклонилась. Иван хмыкнул, быстро скинул верхнюю одежду и швырнул на трюмо мятые пятёрки.
- Ровно тридцать, можете пересчитать. Я в душ.
Когда за ним закрылась дверь, Юлия быстро схватила деньги, пересчитала, кивнула головой, отдала мне половину и убежала в комнату; видимо, прятать свою долю. Куда, не знаю, потому что, когда я туда вошла, она уже стояла около кровати.
- Садись и жди, а я его встречу из душа.
Вскоре они вошли в комнату – она впереди, вела его за собой, держа за стоящий член, а он правой рукой тискал её грудь. Лифчика на ней уже не было – видимо, он его снял ещё там, в коридоре. Оба глазами поманили меня к себе – я подошла, и он сначала обнял нас обеих и последовательно поцеловал в шеи, после стал гладить наши сиськи.
- Я хочу, чтобы вы поцеловались.
Мы переглянулись, Юлия чуть заметно кивнула, и мы прижались губами друг к дружке. Иван руками соединил наши тела так, чтобы груди соприкоснулись сосками, и принялся массировать их пальцами так, чтобы касаться одновременно и меня и её. Юлия положила руку на его член. Такой я видела впервые – мужики хоть и были у меня, но ни у кого не было такого крючковатого хера. Вдобавок, он был гораздо меньшего размера, чем у всех предыдущих.
Так мы целовались, точнее, делали вид, а Юлия терла ему писюн. Он взял мою руку и положил на свой хуй, чтобы я делала то же самое, а сам начал гладить нас по задницам, приспустив трусы. Я вообще поняла, что он пытается ласкать нас одновременно во всём.
Так прошло еще минуты две. Наконец он убрал руки. Было ощущение, что Юлия при этом прекрасно читает его мысли. Стоило ему это сделать, как она взяла лежащий у прикроватной тумбочки презерватив и накрутила на его член.
