Лишь под самое утро, почти на рассвете, когда мы все наконец задремали, нас разбудил резкий окрик Rolland’а под дверью:
- Attention! Les parents! – проорал он под нашей дверью и рванул вверх по лестнице.
Lili мгновенно подорвалась и хотела бежать в комнату своей кузины, где они с сестрицей должны были ночевать. Впопыхах она кое-как всё же отыскала свою упавшую на пол майку, однако куда подевалась её юбка, мы так тогда и не поняли. Только через пару часов, когда нас позвали завтракать, я нашёл её скомканной в углу под кроватью.
Когда мы с Лёшкой спустились, две сонные устрицы уже сидели за столом и ели глазунью с сосисками. Они выглядели столь по-детски невинно, что, глядя на них, ни за что и не поверишь, чем они занимались всю ночь!
Близняшки были одеты в почти одинаковые розовую и фиолетовую пижамки, которые им любезно предоставила Stephanie. Они с братом, кстати, появились чуть позже. Воспользовавшись сутолокой вокруг стола, я сделал вид, что иду наливать себе кофе, а сам подошел и незаметно вернул Lili её юбочку, которую она тут же прибрала себе за пазуху и хитренько мне улыбнулась.
Мы ещё довольно долго потом сидели за столом. Мне ужасно хотелось сесть рядом с ней, но это выглядело бы, наверное, крайне неуместно. Родители спрашивали нас, о том, как мы провели вчера время. Больше всех распинался Rolland, заливая о том, как весело мы танцевали, играли в игры и слушали музыку, опуская при этом, разумеется, все интимные подробности.
А проказница Lili, улучив момент, когда на неё никто кроме меня не смотрит, корчила мне рожицы, вытягивала алые губки и облизывала язычком кофейную ложку. Если не знать деталей, это можно было бы принять за детскую шалость, но я прекрасно помнил, как совсем недавно точно такими же движениями эта похотливая устрица лизала мой член. И ему в тот момент снова стало тесно в штанах.
Этот день мы провели вместе. Мсье Paul позвонил в гостиницу Ирине Андреевне и уговорил разрешить нам с Лёхой не присоединяться сегодня к основной группе. Он одолжил у друга микроавтобус, и мы ввосьмером поехали в парк развлечений.
Там, конечно, полно всяких горок, каруселей и прочих развлечений, которых не встретишь у нас в Союзе. Вот только мне, да и Лёхе тоже, было совсем не до них. Мы как приклеенные ходили за ручку каждый со своей маленькой Брюссельской устрицей. Это несколько озадачило мадам Huguette и её мужа, но нам было как-то пофигу…
Всё-таки жаль, что всё хорошее так быстро кончается. Уже следующим утром нас ждал самолёт, чтобы доставить нашу делегацию обратно на советскую Родину. Грустно, но факт – нам придётся расстаться.
Само собой, Lili с сестрой тоже приехали в аэропорт нас провожать. Roro вела себя более сдержанно, а вот моя Lili поддалась эмоциям и всё время почти висела у меня на плече. Это не могло не вызвать недоумённых усмешек со стороны наших одноклассниц.
И вот тут я очень признателен зеленоглазой красотке Stephanie, которая нарочно стала вести себя точно так же по отношению к брату. Тем самым она давала понять, что в этом нет ничего такого, и подобные проявления чувств у них здесь носят исключительно платонический характер.
Перед самым выходом на посадку мы все обменялись адресами и даже телефонами. К сожалению, мы так ни разу и не созвонились. И дело не в том, что это дорого. Просто, оказалось, что позвонить из нашей страны Советов в их капиталистическое забугорье – то ещё приключение.
Зато мы с Lili стали переписываться. Удивительно, но даже пришедшие от неё по почте письма несли в себе тот самый волшебный и неповторимый запах её волос и юного разгорячённого тела. Иногда я таком нюхаю их по вечерам в своей комнате. И, наверное, я буду хранить теперь вечно эти письма, чтобы никогда не забывать аромат волос этой необыкновенно ласковой девочки и вкус её великолепной, невероятно чувственной устрицы.
