На одной из особенно запоминающихся фотографий, Лена стояла на коленях на песке, морские волны целовали ее обнаженную кожу, а Алексей стоял над ней, и его мощное тело вырисовывалось в ярком солнечном свете. Его руки запутались в ее волосах, направляя ее рот к своему члену, и то, как она смотрела на него снизу вверх, ее глаза, наполненные смесью покорности и голода, заставили меня изнывать от желания. Она прислала мне крупные планы своих губ, обхватывающих его, капельки спермы блестели на ее подбородке, и мой собственный член реагировал, набухая в штанах, требуя внимания.
В другой раз это была серия снимков, сделанных в роскошной спальне виллы. Простыни были в беспорядке, изголовье кровати стукалось о стену, когда Алексей брал ее сзади. Ее руки вцепились в столбик кровати, костяшки пальцев побелели от силы оргазма, а звуки их занятий любовью были такими яркими в моем воображении, что я почти слышал их через экран. Я поймал себя на том, что двигаюсь в такт их телам, а ее крики удовольствия подводят меня все ближе к краю.
Однажды вечером она прислала видео. Было темно, единственный свет исходил от мерцающих свечей, расставленных по комнате. Я наблюдал, как она лежала на кровати, ее тело было скользким от пота, а глаза остекленели от вожделения. Руки Алексея блуждали по ней, его прикосновения вызывали в ней трепет и желание. Он прошептал ей на ухо, его глубокий голос звучал как соблазнительное мурлыканье, от которого у меня по спине побежали мурашки. Угол обзора камеры изменился, и я наблюдал, как он входит в нее, его движения были долгими и глубокими, ее тело подпрыгивало от силы их единения. Ее голос заполнял видео, симфония наслаждения становилась все громче и громче, пока она не разлетелась на миллион кусочков, а оргазм не захлестнул ее подобно приливной волне.
Каждую ночь снимки становились все более насыщенными, все более личными. Каждый из них был молчаливым признанием, декларацией о ее вновь обретенном сексуальном аппетите. На видео, которые она присылала, ее стоны становились громче, а тело двигалось с такой настойчивостью, что было почти больно смотреть. Она была уже не той женщиной, которую я знал, а воплощением страсти, мифическим существом, чья песня доносилась до меня издалека. И каждую ночь, наблюдая, как она отдается Алексею, я отдавал ей частичку себя. Я кончал, мое тело сжималось от желания, и я делил этот момент с ней, отправляя ей фотографию или видео моего собственного освобождения, молчаливое свидетельство нашего общего желания.
В одну из ночей у меня была безумная смесь похоти и желания, моя рука, словно размытая, поглаживала мой член в такт изображениям на экране. Я сильно кончил, мое семя брызнуло на фотографии ее тела, смешиваясь с цифровыми доказательствами ее неверности. Это была странная близость, порожденная нашей новообретенной открытостью. Я отправил ей фотографию беспорядка, который я устроил, с растекающейся по экрану спермой, молчаливым признанием моего возбуждения. Она ответила видеозаписью, ее голос звучал шепотом в темноте, когда она рассказывала мне, как сильно скучала по мне, как сильно хотела, чтобы я был рядом, наблюдал за ней, разделял ее удовольствие.
Так несколько вечеров прошли в череде текстовых сообщений и фотографий, каждая из которых была откровеннее предыдущей. Я поймал себя на том, что жажду моментов, когда она делилась со мной своими переживаниями, жажду услышать подробности каждого прикосновения, каждого поцелуя. Я словно стал кукловодом, управляя ее удовольствием издалека, дергая за ниточки ее желания, как марионетку. Предвкушение росло с каждым днем, пока не превратилось в ощутимую силу, в живое, дышащее существо, поглощавшее каждую мою мысль.
В ночь перед отъездом она позвонила мне по видеосвязи. Она лежала на огромной кровати с балдахином на вилле, на той самой кровати, где они с Алексеем пережили столько страстных моментов. Ее волосы в диком беспорядке обрамляли раскрасневшееся лицо, глаза отяжелели под тяжестью невысказанных слов. Она была обнажена, ее тело сияло после их занятий любовью, и я мог видеть следы, которые он оставил на ее коже, синяки и следы укусов, которые были свидетельством их пылкой страсти.
Ее голос был низким и страстным, от которого во мне бушевало желание. Она начала ласкать себя, ее рука скользила по груди, дразня напряженные вершинки, прежде чем опуститься к соединению бедер. Она была мокрой, она сочилась своей сладкой влагой, и, раздвинув складки своей сладкой киски, прошептала мое имя, не отрывая взгляда от объектива камеры. Для меня это было представление, подарок, завернутый в бархат ее распутства.
В кадре появился Алексей, его обнаженная фигура свидетельствовала о том, что мужчина находится на пике своей формы. Он был весь из мускулов и сухожилий, его толстый и увесистый член гордо возвышался над животом. Он двинулся к ней, его взгляд был пристальным и хищным, и она откинулась назад, приветствуя его прикосновения. Его пальцы соединились с ее пальцами, и они вместе заиграли с ее клитором, ее тело отозвалось симфонией стонов и вздохов, которая заставила меня схватиться за свой член, отчаянно желая ощутить такое же облегчение, какое испытывала она.
Он наклонился к ней, и его губы запечатлели на ее губах поцелуй, который был одновременно нежным и собственническим. Его руки блуждали по ее телу, исследуя каждый сантиметр кожи, не оставляя ни одного уголка нетронутым его пылкой страстью. Я наблюдал, как он расположился у нее между ног, его член скользил по ее щелке, дразня ее писечку. Она не отрывала взгляда от камеры, молчаливо обещая мне, что она делает это ради нас, ради нашего брака, ради страсти, которую мы потеряли в обыденной рутине наших жизней.
С глубоким, гортанным стоном Алексей вошел в нее, заполнив ее полностью. Видео было симфонией визуального наслаждения, ее тело выгибалось дугой, груди подпрыгивали от силы их единения. Она вскрикнула, в ее голосе смешались удовольствие и боль, что вызвало во мне новую волну желания. Ее рука нашла клитор, пальцы описывали плотные круги, глаза закрылись, когда она достигла кульминации.
Но она не закрыла камеру. Она не сводила глаз с него, с интимных отношений, которые возникали между ней и мужчиной, который больше не был просто ее любовником на ночь, а стал неотъемлемой частью нашего брака. Пока он входил в нее, она шептала в микрофон всякие нежности, рассказывая, как сильно она меня любит, как сильно я ей нужен. Каждое слово было лаской, обещанием, что она делает это ради нас, чтобы вернуть искру, которая угасла.
Ее глаза не отрывались от камеры, зрачки расширились от желания. Ее голос стал громче, а слова быстрее, по мере того как в ней нарастал оргазм.
– Я люблю тебя, – простонала она, ее тело напряглось вокруг члена Алексея. – О боже, я так сильно тебя люблю.
И когда она кончила, выкрикивая мое имя в небеса, я смотрел на экран, испытывая одновременно чувство потери и странную эйфорию. Это было так, словно она протянулась через километры и коснулась меня, ее наслаждение было подарком, который я ощущал до мозга костей.
Алексей вышел из нее, его член блестел от возбуждения, и она перевернулась на бок, продолжая играть рукой со своим набухшим клитором.
– Мне нужно почувствовать тебя, – прошептала она, и от ее соблазнительного шепота у меня по спине пробежали мурашки. Она подняла трубку телефона, камера слегка задрожала, когда она устанавливала ее, и я оказался лицом к лицу с самыми интимными местами моей жены.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – сказала она, и ее голос прозвучал так нежно.
Так я и сделал, мои слова были потоком сознания, когда я описывал развратные действия, которые я хотел бы увидеть в ее исполнении. Она внимательно слушала, ее дыхание участилось, когда она поняла мои слова, ее рука задвигалась быстрее, а бедра покачивались на кровати.
Алексей не сводил с нее глаз, выполняя каждую ее просьбу, его движения становились все более напряженными с каждым произнесенным шепотом – признанием.
– Трахай меня сильнее, – выдохнула она, ее рука скользнула между ног. – Заставь меня кончить для него.
Ее стоны становились все громче, звук соприкосновения их тел наполнял мои уши.
– Скажи ему, как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, – прорычал Алексей, прикусывая зубами мочку ее уха. Она повиновалась, в ее голосе звучали страсть и отчаяние.
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня, малыш, – простонала она, ее глаза остекленели от вожделения. – Я хочу почувствовать тебя глубоко внутри себя.
Я наблюдал, как моя рука двигалась быстрее, когда член Алексея исчезал в ней, а его яйца шлепались о ее задницу с каждым толчком. Она запрокинула голову, ее груди подпрыгивали, мышцы на шее напряглись, когда она выкрикивала мое имя. Ее бедра дернулись навстречу ему, рука лихорадочно теребила клитор.
– Еще, – умоляла она хриплым шепотом. - Еще, еще, еще.
И тут, словно прорвало плотину, она начала снимать, как Алексей кончает ей в рот и на лицо. Зрелище было непристойным, и я наблюдал, как ее глаза наполнились слезами, и она сглотнула, проводя языком по губам, чтобы поймать каждую каплю. Камера не дрогнула, запечатлевая каждый момент, каждую деталь, словно это был священный обряд, который мы совершали вместе.
Экран погас, и в комнате воцарилась тишина. Я остался с липким месивом в руке и ощущением, что между нами что-то безвозвратно изменилось. Но это была хорошая перемена, искра, которая вспыхнула с новой силой, вновь обретенное возбуждение, которое, казалось, пульсировало в воздухе вокруг нас.
