Ромэо сделал еще пару шагов и остановился:
- Спасай, сука, не то вырвусь, удавлю!
И тут пламя пыхнуло под подкрылками, раз, другой, огонь прямой дорожкой стрельнул по капоту, пробежал и вскоре охватил его весь.
- Ромка, Ромочка, сынок, ног не чую, железки раскалаяются, ломай огнетушитель, туши землячка. Туши, родной, выручай Кузьмича! - Уже визжал пострадавший.
- Сыночек, родненький, спасай, ась? Где — ты, сука, подумай о Юльке, ее ребенка ведь без отца оставляешь. Я горю, погибаю, тварь, где же ты? Ты будешь гореть в аду, и ты и дети твои, будь ты проклят, ублюдок, а — а — а!!!
И тут салон изнутри лопнул густым клубом огня, окатив волнами пламени несчастный экскаватор .
Роман стоял на насыпи, в воздухе оседали, плавали и схватывались вихрями черные снежинки пепла, и отблески огня плясали в синих равнодушных глазах автомобилиста.
Кровь сочилась из уголка его губ - прыгая по склону в своем авто, он едва не откусил себе язык. Ромэо отер кровь рукой, посмотрел на пальцы и пошел к своему джипу, мигающему аварийными фонарями.
«И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днём, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его».
Откровения Иоанна Богослова, глава 14. стих 11.
