Лера резко развернулась и вернулась в спальню. Она подошла к шкафу и распахнула дверцы, уставившись на вешалки с одеждой. Её взгляд скользил по платьям и юбкам. Некоторые из них ей нравились, но она редко их носила, а что-то было куплено именно для работы. Выбирая, она просто бесилась: гнев от того, что ей приходится подчиняться его требованиям, и понимание, что это необходимо.
Она взяла в руки короткое чёрное платье, которое надевала только на редкие вечерние мероприятия. Оно было простым, но элегантным, с V-образным вырезом и поясом, подчёркивающим талию. Лера посмотрела на него, затем резко повесила обратно. «Нет, это слишком», — подумала она. Ей нужно было что-то более сдержанное, но соответствующее его требованиям.
Её взгляд упал на серую юбку-карандаш, которая заканчивалась чуть выше колен. Она была строгой, но в то же время женственной. Лера сняла её с вешалки и приложила к себе, глядя в зеркало. «Это сойдёт», — решила она. Затем она выбрала светлую блузку с небольшим бантом на воротнике.
Лера переоделась, ощущая, как каждый предмет одежды словно обжигал ее кожу. Черные колготки и туфли на невысоком каблуке завершили образ, который она тщательно продумала. Взглянув в зеркало, она поправила волосы и слегка подвела глаза, придав своему отражению собранность и профессионализм. Однако осознание того, для кого она так оделась, сводило на нет все попытки найти в этом что-то положительное.
«Это всего лишь работа, — сказала она себе, глядя в зеркало. — Ты справишься».
С этими словами она взяла сумку и вышла из квартиры, погруженная в мысли о предстоящем выборе. Выбор, выбор, выбор — эти слова крутились в ее голове. Она сделала свой выбор, выбрав работу, и теперь сделает все возможное, чтобы этот выбор привел ее к тому, чего она, результату, которого она ждет.
Лера вошла в камеру допросов, уже немного успокоившись. Серое платье-карандаш, светлая блузка и туфли на невысоком каблуке — это было именно то, что он просил, и она выполнила его просьбу. Бурый уже ждал ее, его привели в камеру, еще когда она проходила досмотр.
- Ого, — раздалось, как только она переступила порог. — Какая красота!
Его слова были проигнорированы, лицо Леры оставалось непроницаемой маской. Она прошла к столу и села напротив него, положив папку с документами перед собой. Стараясь двигаться уверенно и естественно, она едва сдерживала дрожь в пальцах.
- Итак, я выполнила то, что вы просили, — начала она, стараясь говорить ровно, хотя внутри все кричало. — Вы обещали подумать-.
Он кивнул, его ухмылка стала шире. Лера посмотрела на него, стараясь сохранять спокойствие.
- И? — спросила она, чувствуя, как напряжение в камере нарастает.
Он улыбнулся, его глаза сверкали азартом.
- Я подумал, как и обещал, — сказал он, растягивая слова. — Представляю, как тебя бесило сегодня утром, когда ты выбирала, что надеть. Интересно, это вот на тебе — это то, что ты не носишь, мол, ему сойдет?
Лера сжала губы, чувствуя, как он ее раздражает. И он тоже это знал и наслаждался ситуацией. Ответить что-либо — значит дать ему повод продолжить свои издевки.
- И ваше решение? — наконец сказала она, проигнорировав слова о выборе одежды утром. Ее голос звучал ровно, хотя внутри все кипело. - Я здесь, чтобы услышать, что вы решили. От этого зависит, как пойдет дальше это дело.
— Что тебе непонятно? — он вдруг сделал наигранно удивленное лицо. — Я сделал то, что ты просила, подумал.
— Я… Вы понимаете, — Лера не могла сдержать бравурного тона. — Это буквальная трактовка, я думала, вы…
Бурый, казалось, не слушал Леру, его забавляло происходящее. Внезапно он прервал её, убрав улыбку и став серьёзным.
— Встань в угол и сними юбку, — спокойно сказал он. — Или, как ты понимаешь, я ухожу. Дело? Мне на него наплевать.
Лера ощутила себя словно под холодным душем, за которым последовала пощёчина. Она слегка приподняла голову, будто на потолке были ответы, как ей следует себя вести.
— Может, ещё и блузку снять? — резко бросила она, вновь переводя взгляд на сидящего перед ней мужчину. Её голос звучал со злобой, она была готова его придушить.
Он улыбнулся, его глаза сверкнули.
— Сними, раз хочешь, — сказал он почти игриво.
— Я не... — начала она, но не договорила. Он указал на угол камеры и показал три пальца, медленно загнув один.
— Два, — сказал он. Его голос звучал спокойно, но в нём читалась угроза.
— Просто покажи ему опять трусы и всё, — звучало в голове. — Потом, как всё закончится, ты всё ему припомнишь, потом. А сейчас просто сделай...
Она возвращалась в угол. Каблуки стуком отмечали каждый шаг, словно кто-то стучал по барабану, а она шла на эшафот. Воздух в камере словно изменился, она кожей ощущала холод. Руки дрожали, и скрыть это было уже тяжело, когда она взялась за пояс юбки. И она замерла на мгновение, пытаясь успокоиться.
— Представь, что это стриптиз для своего хахаля, — бросил он ей, его слова были как удар кнута, которым хозяин подгоняет нерадивого слугу.
Лера сжала губы. Она медленно расстегнула пояс юбки, чувствуя, как ткань ослабевает на её бёдрах. Затем она взялась за молнию на боку, и тихий шелест раздался в тишине камеры. Медленно юбка спустилась до колен. По ногам, обнажённым, словно прошло дуновение ветерка. Юбка упала на пол, и она осторожно отодвинула её ногой, чтобы не споткнуться.
Она стояла в углу, подрагивая. Бурый с удовольствием смотрел на женщину в чёрных колготках, трусиках и светлой блузке. Она, как и до этого, стояла, уперевшись взглядом в угол. Словно если он не увидит её лицо, это не даст ему насладиться в полной мере.
— На этом всё? — наконец произнесла она. Её голос звучал тихо, в нём слышалась дрожь. Она не поворачивалась к нему, продолжая смотреть в стену перед собой.
Он рассмеялся, его смех был резким и неприятным. — Не совсем, — сказал он почти игриво. — Я сказал, стриптиз — это раз, и блузка — это два.
— Блузка? — зло ответила Лера. — Ты...
Он перебил её: — Это были твои слова! Я, в целом. не против...
— Я...
— Тянешь время...
«Козел, козел — ненавижу». Ее пальцы дрожали, когда она взялась за пуговицы блузки. Она медленно расстегнула первую пуговицу, затем вторую, чувствуя, как ткань ослабла на ее груди. Движения были заторможенными, словно это могло помочь сохранить остатки достоинства.
Блузка упала на пол рядом с юбкой, выставив на показ черный кружевной бюстгальтер, который она надела утром, не думая, что он сегодня станет частью этого кошмара. Она не двигалась, продолжая смотреть в стену.
«Теперь всё?» — шепот был сродни мольбе, голос звучал тихо.
Но оказалось, это была просто пауза.
— Стриптиз. Придется, чтобы его станцевать, снять оставшееся.
Лера просто уткнулась лбом в холодный угол.
— Ты сказал представить про стриптиз, — зло ответила Лера, — ты...
Он перебил ее: «О, а тебе, значит, нужно приказать? Любишь так?»
— Я...
— Стриптиз... Я жду, — услышала она его голос, спокойный, но в нем слышались командные нотки.
Если бы можно было просто отгородиться от всего, что происходит, хлопнуть в ладоши и забыть. Стриптиз, она не раз танцевала его, но для мужа. Сейчас ей нужно попытаться изобразить для этого подонка. Она вспомнила одну композицию, которую любила, и попыталась проиграть ее мысленно. Это была мелодия, которая всегда помогала ей расслабиться, но после она вряд ли будет ее слушать. Глубокий вдох, ничего нет, ты одна и просто танцуешь.
Стройная блондинка наконец повернулась к мужчине лицом, медленно, ее движения были плавными, она действительно танцевала. Ее бедра слегка качнулись в такт воображаемой музыке, волнующе и завораживающе. Ее руки поднялись к застежке бюстгальтера, и она медленно расстегнула его, чувствуя, как ткань ослабла на ее груди. Бюстгальтер, его бретельки скатились с плеч, она еще какое-то время держала его в руке, прежде чем бросить на пол.
Она немного повернулась боком. Со стороны казалось, что она сама получает удовольствие, но внутри все было словно пружина натянутая. Для него это был шикарный стриптиз, для нее — унижение. Ее руки опустились к поясу колготок, и она медленно спустила их, немного прервавшись. Колготки упали на пол.
Лера стояла перед Бурым, ощущая лёгкую дрожь в кончиках пальцев. Воздух в камере был прохладным, но её кожа, казалось, излучала тепло. Тонкие чёрные трусики, которые она надела утром, теперь казались ей единственной преградой между ней и позором. Ткань обтягивала её бёдра, подчёркивая изгибы, которыми она так гордилась.
Её движения были медленными, почти гипнотическими. Бёдра плавно покачивались, будто подчиняясь невидимому ритму, который звучал только в её голове. Каждый шаг в сторону, каждый наклон вперёд — всё это было частью своеобразного танца, который она исполняла сейчас только для себя. Её руки скользили по бокам, ладони мягко касались кожи, словно пытаясь запомнить каждый изгиб, каждую линию.
Она прикрывала грудь то одной, то другой рукой, будто играя с собственным отражением. Её пальцы слегка дрожали, когда она касалась нежной кожи, и каждый прикосновение вызывало лёгкий трепет. Лера задерживала дыхание, чувствуя, как сердце бьётся всё быстрее. Её взгляд скользил вниз, к тонкой полоске ткани, которую рано или позно нужно будет снять.
Момент, когда это долно было произойти, казался ей одновременно пугающим и манящим. Лера медленно провела пальцами по краю трусиков, ощущая, как ткань слегка натягивается под её прикосновением. Она закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, но её тело, казалось, жило своей жизнью. Каждая клеточка будто ждала, когда она решится, когда наконец позволит себе быть полностью обнажённой.
