Затем была фотография, от которой у меня перехватило дыхание. На снимке крупным планом были запечатлены ее губы, красные и припухшие от его поцелуев, грудь освобождена от узких оков платья, а глаза закрыты в экстазе. Подпись гласила: "Скучаю по тебе". Но тон был каким угодно, только не невинным. Это было объявление войны обыденности, боевой клич в защиту плотских утех, которые мы так долго отодвигали в сторону во имя ответственности и рутины.
Следующая фотография была еще более провокационной. Платье жены лежало лужицей вокруг ее лодыжек, а сама она стояла перед зеркалом в пол, спиной к камере. Большие, сильные руки Алексея лежали у нее на бедрах, кончики его пальцев касались края ее кружевного белого белья. В зеркале отразилось его лицо, на котором отражались сосредоточенность и чистое желание, когда он поцеловал ее в затылок, прикусив зубами кожу. Ее тело выгнулось назад, груди зажатые его ладонями, умоляли освободить их.
На последующих снимках нижнего белья уже не было, и обнаженная жена была видна во всей красе. Загорелое, мускулистое тело Алексея прижималось к ее телу, его руки исследовали каждый сантиметр ее нежной кожи. Она сидела верхом на нем на мягком диване, обхватив его ногами за талию, его руки обхватывали ее груди, большие пальцы поглаживали ее затвердевшие соски. Ее собственные руки зарылись в его волосы, притягивая его ближе, побуждая к действию. Каждое изображение было моментальным снимком порнографической сцены, разворачивающейся у меня на глазах, но это было реально, это происходило с моей женой, и осознание этого сводило с ума и невероятно возбуждало.
Я уставился на фотографию, и мое сердце бешено заколотилось, когда я увидел рот моей прекрасной жены на члене другого мужчины. Красивое лицо Алексея было маской удовольствия, его глаза были закрыты, он погрузился в тот момент, когда она жадно доставляла ему удовольствие. Ее рука сжимала основание, поглаживая в такт покачиванию головки, и я почти физически ощущал тепло его члена на своей коже. Моя собственная эрекция напряглась в штанах, пока я пытался осознать реальность того, что видел.
Следующее фото, и крупным планом появилась рука Алексея, его пальцы скользнули вниз по ее животу, дразня влажные складки ее влагалища. Я почти физически ощущал тепло, исходящее от экрана, когда спина Елены выгнулась дугой, а рот открылся в беззвучном крике наслаждения. Он прикасался к ней там, где разрешалось прикасаться только мне, и все же я был тем, кто просто смотрел, тем, кто дал свое согласие, тем, кто теперь наблюдал за их страстью.
Фотографии становились все более откровенными, создавая визуальную симфонию чувственности, от которой у меня кровь застучала в ушах. Ее ноги были широко раздвинуты, а лицо Алексея было спрятано между ее бедер, его язык обводил нежные линии ее влагалища с изяществом искусного художника. Ее пальцы запутались в его волосах, направляя его, заставляя проникать глубже. Я видел, как дрожь удовольствия сотрясала ее тело, как поджимались пальчики на ногах в ожидании оргазма, который, без сомнения, нарастал в ней.
Следующий снимок был шедевром эротики. Елена лежала на спине, упершись о спинку дивана, ее ноги были подняты в воздух, а мощное тело Алексея нависало над ней, его член был нацелен в нее. В ее глазах была неприкрытая потребность, которую я не видел в ней, казалось, целую вечность. Она была поглощена этим мгновением, ее разум был охвачен вихрем желания, которому я дал ей свободу предаваться. Его мускулы напряглись, когда он вошел в нее, и нежные звуки их единения эхом разнеслись по безмолвной пустоте нашего некогда обыденного брака.
Моя рука нашла путь к моему собственному члену, поглаживая его в ритме образов, которые танцевали передо мной. Ее стоны становились громче, каждый из них был симфонией наслаждения, которая отзывалась глубоко во мне. На лице Алексея застыла сосредоточенная маска, он стиснул зубы, когда он овладел ее телом с яростью, которая была одновременно пугающей и волнующей. Он был воплощением первобытной мужественности, а она – воплощением женской покорности, ее тело извивалось под ним, умоляя о большем.
Фотографии становились все более насыщенными, запечатлевая каждый вздох, каждую дрожь, каждую капельку пота, блестевшую на их коже. Это были уже не просто снимки – это было повествование о страсти и желании, которые проявлялись в реальном времени. Рука Елены была на его горле, ее ноги обвивались вокруг него, когда она подталкивала его глубже, ее оргазм нарастал, как буря, готовая разразиться. Глаза Алексея были прикованы к ее глазам, и в этот момент я понял, что он не просто трахал ее, он боготворил ее. И она, во всей своей обнаженной красе, наслаждалась этим, ее глаза сияли такой дикостью, какой я не видел уже много лет.
Кульминация наступила в шквале движений, запечатленных на серии фотографий, на которых мое тело реагировало с таким же пылом, как и их. Красивое лицо Алексея было маской экстаза, когда он вышел из нее, его член пульсировал и наливался желанием. Он ласкал себя, и я наблюдал, как он окрасил лицо Елены своим нектаром, струйки спермы попали на ее щеки и рот, ее глаза закрылись, когда она наслаждалась ощущениями. Последняя фотография была воплощением декаданса, лицо моей прекрасной жены было воплощением похоти, ее губы приоткрылись, чтобы уловить последние капли его сущности.
Экран погас, и я остался наедине с эхом их страсти, разносящимся в ночной тишине. Моя рука все еще сжимала член, поглаживая его в такт с образами, запечатлевшимися в моем мозгу. Я чувствовал, как нарастает тепло моего собственного оргазма, мое тело жаждет такого же острого наслаждения, какое только что испытала Лена. Но дело было уже не только в физическом акте, дело было в силе табу, в трепете от того, что я наблюдал, как она уступает своим желаниям без меня, в порыве осознания того, что она воплощает в жизнь фантазию, которую я разрешил.
Дрожащими руками я приблизился к краю, еще раз пробежавшись глазами по фотографиям, наслаждаясь каждой деталью. Звук моего дыхания становился все тяжелее, каждый вдох был безмолвной мольбой о приближении кульминации, которая была так близка. Я чувствовал, как ее тело прижимается к моему, несмотря на то, что она была за много километров от меня, ее крики экстаза звучали у меня в ушах.
Первая струя спермы вылетела, как ракета, и упала на простынь, резко контрастируя с цифровыми изображениями их страсти. Каждый толчок моего члена приносил новую волну горячего, липкого оргазма, мое тело содрогалось от интенсивности извержений, который нарастал с тех пор, как она впервые прислала снимки. Ее лицо, воплощение чистой чувственности, запечатлелось перед моим мысленным взором, когда я кончил, ее имя шепотом слетело с моих губ.
Я рухнул обратно на подушки, моя грудь вздымалась от напряжения, а глаза все еще были прикованы к экрану. Фотографии застыли во времени, как свидетельство этой ночи, которая навсегда изменила наш брак. Месиво у меня между ног было физическим проявлением эмоционального смятения, которое я испытывал, смесью возбуждения, ревности и чего-то совершенно другого. Это было заявление о ее сексуальной свободе, и в тот момент я понял, что был одновременно и участником, и посторонним на празднике, которым было ее тело.
Дрожащими руками я набирал текст, водя большими пальцами по экрану. "Я люблю тебя", – напечатал я, и эти слова показались мне странными и в то же время совершенно правильными. "И я хочу, чтобы ты знала, что я с тобой, даже сейчас". Я прикрепил самое интимное фото из всех, сделанное мной собственноручно, на котором белые потеки моей спермы отчетливо выделяются на черном покрывале. Я нажал "Отправить", с предвкушением наблюдая, как пульсирует маленький голубой кругляшок.
Реакция была почти мгновенной – серия смайликов, которые передали больше, чем могли передать любые слова. Сердечко, пламя и дьявольская улыбка, которые вызвали во мне новую волну возбуждения. В ее сообщении говорилось: "Спасибо, что тебе понравилось. Это наш маленький секрет". Это было декларацией о новой близости, которую мы обрели, о том, что нам не нужно было находиться в одной комнате, в одной постели и даже на одном континенте.
Я лежал с бешено бьющимся сердцем, когда она прислала еще одно фото, на этот раз селфи в зеркале. Ее лицо раскраснелось, волосы в беспорядке рассыпались по плечам. В ее глазах светилось удовлетворение, а губы распухли и покрылись синяками от поцелуев Алексея. Она подняла телефон, на экране отразилось липкое пятно у нее на щеке, и бросила на меня взгляд, который был одновременно застенчивым и вызывающим. Было ясно, что она наслаждалась каждым моментом этого вечера, каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждым толчком. И она хотела, чтобы я тоже наслаждался этим.
Я пожелал ей спокойной ночи, мои пальцы дрожали от переполнявших меня весь вечер эмоций. "Расскажи мне все завтра", – написал я, стараясь, чтобы в моих словах не прозвучало отчаяние. Ее ответом было простое "Хорошо", за которым последовал смайлик с поцелуем, который почему-то показался мне обещанием и насмешкой одновременно.
Я заснул, сжимая в руке телефон, а в моей голове крутились картины их страсти. Звуки их занятий любовью, вздохи и аханья, влажность их поцелуев наполняли мои сны, сплетаясь в гобелен желания, которое было и моим, и ее. Я чувствовал ее тело, прижатое к себе, хотя она была за много километров от меня, жар ее кожи, запах ее возбуждения, вкус ее поцелуев. Это был странный, бессвязный сон, наполненный смесью удовольствия и боли, американские горки эмоций, которые заставили меня почувствовать себя одновременно удовлетворенным и отчаянно опустошенным.
Следующие несколько дней прошли в волнении и предвкушении. Каждое утро, просыпаясь, я получал от любимой новые фотографии, каждая из которых была более откровенной, чем предыдущая. Они были безмолвной хроникой ее погружения в мир необузданной страсти, в мир, где она больше не была матерью наших детей, а созданием ночи, сиреной, чей зов я не мог проигнорировать. В тишине своей комнаты я пролистывал их, и мое сердце бешено колотилось, когда я рассматривал каждую деталь ее новообретенной сексуальной свободы.
