- Идем.
Что он под этим единственным словом имел в виду, было ясно без всяких пояснений. И Марина, уже понимая, что она делает и зачем, сама распахнула дверь в предбанник. Еще, пожалуй, можно было остановиться, сказав себе и ему нет, но редко кому в такой ситуации удается услышать голос разума и не переступить запретной черты. И вот Марина уже лежит на столе среди наспех отодвинутых кружек, а свекор, пристроив ее ножки себе на плечи, направляет острие своего копья в открывшийся перед ним увлажненный соком желания, запретный женский плод.
Короткий, звонкий вскрик ознаменовал сдачу освоенной на всю глубину Маринкиной «крепости». А после в тишине предбанника были слышны лишь частые шлепки мужского живота о женскую задницу, шумное дыхание обоих да негромкое ойканье Марины, когда влетающий в нее с размаху ствол слишком уж сильно «ударял» в нежную стеночку матки. Не было среди этой вакханалии внезапных любовников места ни взаимным ласкам, ни страстным поцелуям. Существовала только идущая от самой природы мужского и женского естества откровенная, не прикрытая никаким ореолом романтизма долбежка, в которой исчезает все, кроме всепоглощающего желания и лишь атака следует за атакой, да ходуном ходит под извивающейся на нем женщиной добротно сработанный, крепкий стол.
Финиш, как ему и положено в такой ситуации, был быстрым и бурным. Сначала, огласив звонким воплем предбанник, затрепетала под мужчиной Маринка, а следом и свекор, торопливо выдернув конец, навис над ней, и с длинным, протяжным стоном, помогая себе рукой, пролился на женский живот теплым и густым, белым дождем.
- А-а-а-а. О-о-о-о.
Возгласы любовников слились в один. Сладострастный и неразборчивый. Еще на какое-то время оба замерли в неподвижности, приходя в себя и переводя дыхание. Наконец, Николай Михайлович снял ножки Марины со своих плеч и, осторожно опустив их на пол, помог женщине встать.
- Дуй смывать наши взаимные грехи, соблазнительница. – Негромко засмеялся он, целуя невестку в щечку и одновременно шлепая ладонью по голой попе.
- Это еще кого соблазнителем называть. – Пробурчала про себя Маринка, исчезая за дверью мыльной. – Тоже мне, невинная овечка! Трахал так, что боялась, стол развалится.
Но, вообще-то, она была признательна свекру за его шутливое напутствие, прозвучавшее как раз в тот самый момент, когда рассеялся замутивший рассудок туман вспыхнувшей страсти, и вместо него жаркой волной стыда бросилось в лицо осознание произошедшего. Благодаря Михалычеву смешку да небрежному поджопнику горький миг раскаяния от содеянного сменился для Марины чувством того, что ничего особенного сейчас не произошло и нечего из-за этого устраивать вселенскую трагедию. В конце концов, это был просто секс между мужчиной и женщиной. И неважно, что поимел Маринку не какой-то абстрактно посторонний мужик, а отец ее собственного мужа.
Если уж на то пошло, решила Марина, смывая с себя липкие капли спермы и окончательно успокаиваясь, у нее на перепихон со свекром имеется вполне законная Лешкина индульгенция. Она, правда, была дана в полушутливой форме, и муж явно не рассчитывал, что Маринка ею воспользуется. Но разрешение есть разрешение. Никто Лешку за язык не тянул, а значит и претензии с его стороны не принимаются. Знать о случившемся ему, пожалуй, ни к чему, но за измену это, извини, не считается. В общем в предбанник Маринка вышла уже не испытывая перед Лешей никаких угрызений совести. А что до свекрови, то с этим пускай Николай Михайлович сам разбирается. Марины их семейные тайны не касаются.
Надевать перед выходом из бани купальник она не стала, ограничившись наброшенным прямо на голое тело коротким легким халатиком. И плевать, что в вырезе мужскому взгляду откроется гораздо больше, чем полагалось бы, а наклоняться без плавок в такой одежке вообще не рекомендуется. Гостей не ждут, а в доме кого ей теперь стесняться? Не свекра же. К тому же Маринка была почти уверена, что одним торопливым банным трахом их безобразия не закончатся. И была вовсе не против продолжения. Да и в самом деле, раз уж впали в грех прелюбодеяния, так надо от этого максимум удовольствия получить. Николай Михайлович, похоже, того же мнения. Вон уже и вино из загашника достает.
Маринкины предположения о продолжении «банкета» полностью оправдались. Свекор к себе в комнату даже заходить не стал, когда они после ужина наверх поднялись. Сразу к Марине прошел. А дальше просто все. Одеяло в сторону, халатик на пол, и вот они уже в постели голые лежат.
На сей раз свекор не спешил, сполна наслаждаясь доступностью молодого женского тела. Ласкал упругую, не испорченную рождением первого ребенка грудь, целовал ложбинку между ее податливыми холмиками и затвердевшие от возбуждения кнопочки сосков, округлые плечи с прилипшими к ним еще влажными после купания волосами. Гладил ладонью женские бедра, проникая между раздвинутых ножек рукой к самой киске, слегка заглядывал в ее горячую глубину пальцем, заставляя Марину тихо охнуть, а потом подносил этот палец к ее губам, угощая любовницу соком ее собственного желания.
Маринка послушно облизывала блестящие от сока пальцы, целовала жадные мужские губы, ласкала ладонью желанную мужскую игрушку, тихо попискивала, закрыв глаза, когда поцелуи свекра опустились ниже живота, а язык заскользил вдоль влажных створочек ее жемчужной раковины, дразня вход в пещерку и набухший бугорок клитора. А потом почувствовала неумолимое приближение финиша и сладко вздрогнула, встречая прокатившуюся по телу волну оргазма. Надо же, даже до секса еще не дошли, а она уже кончила. Заводит, оказывается, игра с чужим мужчиной. И даже то, что он отец ее мужа, и вроде бы как не положено с ним, не мешает.
А Николай Михайлович, между тем, уверенно расположился между Маринкиных ножек, направляя свою затвердевшую игрушку прямо в центр женской красоты, а затем одним движением вогнал ее сразу на всю глубину. Марина вскрикнула, а свекор, приподнявшись на руках и ритмично двигая задом, раз за разом загонял свой экспресс в ее влажный и горячий тоннель, с силой впечатывая Маринку в скрипящую под ними койку.
- Вот долбит! А мужику, между прочим, под полтинник. – Еще мелькнула у Марины мысль, прежде чем ее голову окончательно вскружило восхитительное удовольствие близости.
И снова влажные шлепки соединяющихся животов, снова шумное дыхание и скрип кровати. И звонкий вскрик кончающей Маринки, а чуть погодя еще один. И ритмично двигающийся на ней сверху мужчина, и женские ножки в порыве страсти оплевшие его бедра.
И вот, наконец, хриплый выдох:
- Маришка, я сейчас. Возьми его.
Маринка, выскользнув из-под вставшего на колени свекра, прильнула ртом к его напряженно вздрагивающей игрушке, впустила ее внутрь, чувствуя на губах вкус собственного сока, скользнула по ней несколько раз взад и вперед, приближая желанный для мужчины финиш. И чуть вздрогнула, когда на язычок ей выплеснулись пряными каплями Михалычевы сливки. Несколькими порциями, одна за одной, все сильнее наполняя и без того уже не пустой ротик невестки.
Марина, придерживая рукой вздрагивающую игрушку, честно сосала ее, пока не выпила все до последней капельки. И лишь потом, выпустив на свободу, утрачивающий бодрость стержень, откинулась на подушку, улыбаясь склонившемуся к ней Николаю Михайловичу. Тот, улыбнувшись невестке в ответ, поцеловал ее и лег рядом, обнимая молодую женщину за плечи. Марина, чуть приподнявшись, прижалась к свекру, устроив голову у него на груди. Так они молча лежали какое-то время отдыхая и приходя в себя после закончившейся «скачки». Звезды потихоньку исчезали из их глаз, дыхание становилось тихим и ровным. Ладонь свекра не спеша поглаживала то плечо, то грудь невестки.
Наконец, Николай Михайлович, повернув голову, коснулся губами волос молодой женщины.
- Маришка, ты что-то и голоса не подаешь. О чем задумалась?
- Да вот думаю, как мне теперь к вам обращаться. – Отозвалась Марина. – Коля вроде слишком фамильярно, Николай Михайлович, после случившегося, и вовсе глупо.
- Зови папой. – Предложил, улыбнувшись, мужчина. – И коротко будет, и вежливо.
- С папой в кровати развлекаться это уже инцест. – Насмешливо фыркнула Маринка. – Но сама идея мне нравится. Только не папа. Папочка. Так забавнее звучит. И ласковее к тому же. Вот, например: «Папочка, трахни меня, пожалуйста, еще разик. Я хочу тебя».
- Да с удовольствием … дочка. – Засмеялся в ответ свекор. – Только тебе придется маленько ротиком папочке помочь. Он у тебя все-таки не самый молодой кавалер.
- За этим дело не станет.
Маринка, соскользнув с груди «папули», встала на колени, склоняясь к его отдыхающей игрушке. Поцеловала ее, несколько раз прошлась снизу вверх язычком, а затем занялась ею всерьез, лаская одновременно ладонью и ротиком и не забывая пальчиками другой руки играть с яйцами Николая Михайловича.
Любовная терапия оказалась весьма полезной и быстродействующей. Вскоре Марина почувствовала, как у нее во рту вырастает и крепнет живой мужской ствол. Она продолжала играть с ним, пока он не окреп по-настоящему, а затем села на свекра сверху, катаясь киской по затвердевшему мужскому стержню, прижимаясь к нему клитором, но еще не впуская его внутрь.
- Ну как, папочка, ты уже соскучился по мне?
- А ты не чувствуешь? – Жадно выдохнул свекор, тиская ладонями Маринкину грудь. – Иди ко мне.
- Я еще не наигралась.
Марина, приподнявшись на коленях, стала, дразня себя и «папулю», водить головкой члена по створочкам своей жемчужной раковины, позволяя скользящей от попки до бугорка клитора игрушке лишь слегка, заглянуть внутрь желанной глубины.
- Маленькая врединка. – Застонал свекор, пытаясь приподняться и всунуть игрушку поглубже. – Ох и засажу же я тебе за это.
