— Вы серьёзно? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие, хотя её голос слегка дрожал.
Он пожал плечами, его ухмылка стала ещё шире.
— Да, — ответил он, как будто это был самый естественный вопрос в мире. — Ну так какой цвет?
Глубокий вдох, ещё один. Она чувствовала, как её щеки горят от злости. Она открыла глаза и посмотрела на него прямо.
— Чёрные, — сказала она, её голос звучал ровно, хотя внутри всё кипело. — Довольны?
Он рассмеялся, его смех был громким и резким, словно он только что услышал лучшую шутку в своей жизни.
— Ну наконец-то, — проворчал он, откидываясь на стуле. — А то я уже думал, что ты совсем не готова немного поиграть.
Его слова, как нож, резали воздух, и она понимала, что это не просто. Его ухмылка слегка ослабла, но в глазах появился нездоровый блеск, который заставил её внутренне содрогнуться.
— Я знаю, что это дело — твой шанс, — сказал он, его голос звучал почти шёпотом, но каждое слово было чётким и весомым. — Но ты зря влезла в него. Тут не получится играть, как ты хочешь, и принц не прилетит спасать принцессу, если она попадёт в беду. Везде есть правила. И есть те, кто их создаёт, и те, кто выполняет. На твою беду ты решила, что стоишь на второй стороне.
Лера не отвечала. Она лишь подвинула папку с документами ближе к нему, стараясь сохранять спокойствие. Её пальцы слегка дрожали, совсем немного.
Он посмотрел на папку, но даже не попытался открыть её. «Я не буду читать. Что там — я знаю, — сказал он, его голос стал жёстче. — Но вот ты? На что ты готова пойти, чтобы прийти назад и сказать, что всё в порядке?»
Его вопрос был не просто провокацией — это был прямой вызов. Он хотел знать, насколько далеко она готова зайти ради своей карьеры, ради этого дела. Ответ будет стоить дорого.
Она медленно выдохнула, пытаясь сосредоточиться.
— Я готова сделать всё возможное, чтобы выполнить порученное мне дело, — наконец произнесла она твёрдо, хотя внутри неё бушевали эмоции. — Но это не значит, что я, как марионетка, должна исполнять всё, что от меня требуют.
Он рассмеялся, его смех был резким и неприятным.
— Идеалистка, — повторил он, словно это слово было для него насмешкой. — Ты думаешь, что твои желания что-то значат? Мои показания важны как для вашей стороны, так и для противоположной, и обе они не простят тебе проигрыша, а твоё начальство отыграется на тебе.
Его слова повисли в воздухе, тяжёлые и острые, как лезвие. Он смотрел на неё, его ухмылка исчезла, но в глазах всё ещё читался вызов.
— По-хорошему, тебе нужно было просто отказаться, — наконец произнёс он. — Ты же могла это сделать?
— Да... — почти выдавила из себя Лера.
— Ну вот, но амбиции... много пообещали за успех?
Лера молчала. Её пальцы сжимали край стола так сильно, что суставы побелели. Она чувствовала, как внутри неё бушует буря — злость, стыд, отчаяние. Но больше всего она ощущала бессилие. Она не знала, что делать. С такими людьми она еще не работала. Бурый тоже молчал, его взгляд был пристальным, словно он ждал, когда она сломается.
— Что вы хотите? — наконец выдохнула она, её голос звучал тихо, но в нём читалась горечь. — После такой философии пора бы уже сказать прямо.
Он улыбнулся, но это была не та ухмылка, что была раньше. Это была улыбка человека, уверенного, что держит всё под контролем.
— Ответить тебе прямо — это скучно, — сказал он, разводя руками. — Что хочу? Не знаю, например, сейчас я хочу, чтобы ты встала вон туда. Он указал на угол камеры, где камера наблюдения могла бы видеть только её ноги. — И приспустила джинсы, так сказать, показать то, о чем говорила, хочу узнать, не соврала ли ты.
Лера вскочила из-за стола, как будто её ударило током. Её тело отреагировало быстрее, чем мозг. Она сделала шаг к двери, чувствуя, как сердце колотится в груди. Но прежде чем она успела ударить в дверь, его голос остановил её.
— Показать трусы или загубить карьеру, — произнёс он, его слова звучали медленно и чётко, как приговор. — Что важнее?
Лера замерла. Её рука застыла в воздухе, всего в нескольких сантиметрах от двери. Она чувствовала, как внутри неё что-то рвётся на части. Но в то же время она понимала, что если она сейчас опять уйдёт, то всё, ради чего она работала, всё, чего она добивалась, пойдёт прахом. Её карьера, её будущее — всё это висело на волоске. К тому же это означало признать, что отец был прав, говоря, что юриспруденция — это не её.
Она стояла, не двигаясь, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Она не хотела плакать, не хотела показывать ему свою слабость, но внутри всё горело. Она понимала, что у неё нет хорошего выбора. Либо она идёт на унижение, либо теряет всё.
— Ну? — его голос звучал из-за спины спокойно, почти мягко. — Решай.
Лера закрыла глаза, делая глубокий вдох.
Она медленно подошла к углу, куда он указал. Она чувствовала, как каждый шаг даётся ей с трудом, но она продолжала идти.
Угол камеры. Свет был тусклым, а в этом месте, казалось, его совсем не было. Угол был словно тем местом, попав в которое уже не получится вырваться. Ее пальцы дрожали, когда она взялась за пряжку ремня. Металл был холодным на ощупь, и она замерла на мгновение, словно пытаясь собраться с мыслями. Но мыслей не было — только тяжелый комок в горле и оглушающее чувство стыда, которое накатывало волнами.
Она медленно расстегнула пряжку, щелчок металла прозвучал громко в тишине камеры. Затем ее пальцы нашли пуговицу джинсов. Она замерла на секунду, чувствуя, как сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно вот-вот вырвется из груди. Ее руки дрожали, но она сделала еще один глубокий вдох и расстегнула пуговицу. Молния опустилась с тихим шелестом, и Лера почувствовала, как джинсы ослабли на ее бедрах.
Она наклонилась, чтобы спустить джинсы до колен. Ткань скользила по ее коже, обнажая тонкие, почти невесомые трусики черного цвета. Они были простыми, без кружев или украшений, но сидели на ней идеально, подчеркивая стройность ее фигуры. Ей нравился материал, из которого они были сшиты — мягкий, слегка блестящий и контрастирующий с бледной кожей ее бедер. Трусики были классической модели, с тонкими резинками по краям, которые слегка врезались в кожу, оставляя едва заметные следы.
Лера стояла не двигаясь, зачем-то уперев руки в стены, словно ее сейчас будут обыскивать. Она не смотрела на него, но знала, что он наблюдает за каждым ее движением. Ее щеки горели от стыда, но благо он этого не видит.
- Довольны? — наконец произнесла она, ее голос звучал тихо, но в нем читалась сталь. Она не поворачивалась к нему, продолжая смотреть в стену перед собой.
Он не ответил сразу. В камере воцарилась тишина, прерываемая только ее неровным дыханием. Лера чувствовала, как каждая секунда тянется вечность.
Его слова, спокойные и почти нейтральные, висели в воздухе, как приговор.
- Ну что ж, — сказал он, — можешь сказать, что я пообещал обдумать. Придешь завтра опять, и чтоб была в юбке или платье, покороче. Одевайся.
Голос звучал так, будто он обсуждал что-то обыденное, словно он приглашал ее на свидание. Лера не ответила. Она медленно наклонилась, чтобы поднять джинсы, сдерживая себя, чтоб не рвануть их вверх, показав ему что она паникует. Ее пальцы дрожали, когда она тянула их вверх, молния тоже была застегнута не сразу. Каждое движение, до этого привычное, теперь выполнялось словно в первый раз.
Когда она наконец выпрямилась и повернулась, ее лицо было бледным. Она повернулась , но не сказала ни слова. Ее взгляд был холодным, почти ледяным.
Он сидел за столом, поза была расслабленной, он наслаждался моментом. Его ухмылка никуда не исчезла. Он добился того, чего хотел, и теперь ждал ее действий.
Лера просто стояла. Она, стараясь не смотреть на него, сжимала папку с документами в руках, которую взяла со стола, чтоб положить в сумку. Она не хотела давать ему вариантов опять унизить ее, так что пусть вызовет охрану и закончим на этом. Она могла сама это сделать, и должна бы это сделать, но это словно вылетело из головы.
Наконец он кивнул, осознав, что не дождётся от неё ответа. «Охрана!» — крикнул он, и его голос эхом разнёсся по камере.
Дверь открылась не сразу, и вошедший охранник внимательно осмотрел помещение. Бурый поднялся, его движения были медленными и уверенными, как у хозяина ситуации. Когда его уводили, он как бы невзначай произнёс: -
- Выполни мою просьбу или не приходи.
Лера стояла неподвижно, словно охваченная параличом, пока они не покинули камеру.
На следующее утро она, не спеша, собиралась на работу, мысли о вчерашнем дне отошли на второй план. Поговорив с Виктором, она немного успокоилась, ведь это всего лишь работа, как сказал он и был прав. Как и вчера, она надела белую рубашку, тёмные джинсы и удобные ботинки — то, в чём ей было комфортно работать, тем более что встречи, требующие представительного вида, не намечались.
Однако, уже выходя из квартиры, она вдруг остановилась, словно споткнувшись о собственную мысль. Вспомнились слова заключённого: «Придёшь завтра опять, и чтобы была в юбке или платье, покороче. Одевайся».
Её лицо исказилось от раздражения. Она сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает злость. «Какого чёрта?» — прошептала она себе под нос, но следующие его слова ясно дали понять, что нужно возвращаться и переодеваться. Если она придёт в своём обычном виде, он может уйти или, не дай бог, потребовать что-то более серьёзное. Давать ему какие-то козыри в руки не хотелось.
