На четверых мы купили в магазине две бутылки " пшеничной " водки и четыре бутылки красного вина " Агдам" за количеством покупаемого призывниками спиртного тщательно следил старший лейтенант Журавлев, и больше установленной им нормы купить в магазине водки и вина ни кому не удавалось, да и мы и этому были рады. Нам повезло с "покупателями ", другие бы на их месте вряд ли бы разрешили призывникам покупать спиртное.
— Ништяк, мы бухлом затарились. Я и не рассчитывал в дороге выпить, а башка после проводов трещит. - говорил Серёга Панов, долговязый патлатый призывник из Тулы, одетый не по погоде в рваную спортивную куртку " Adidas " и этой же фирмы спортивные штаны, складывая бутылки с водкой и вином в свой рюкзак.
Мы держались вчетвером, я, Пашка и Серёга с Колькой, и спиртное в магазине покупали из расчета на нашу кентовку. За Пашку деньги отдал я, но мне было их не жалко, так как мой земляк оказался настоящим корешем, и мы с ним очень крепко сдружились.
— Мне брат с пацанами хотели переброс через забор сделать, грелку с водкой перекинуть, но их менты тормознули, а из рюкзака бутылку самогона у меня на призывном пункте рыжий прапор вынул. Хорошо, деньги с собой догадался взять. С ними нигде не пропадёшь, даже в армии. Эх, скорее бы в поезд сесть, бухнуть охота. У меня на проводах чего только не было, на столах и водка, и вино, и даже коньяк, а родственники из Грузии десятилитровую бутыль чачи привезли. Я ее одну и пил, крепкая зараза, до сих пор башка трещит от нее. - вторил своему земляку Сашке другой парень из нашей кентовки Колька Никифоров, он, в отличии от нас, нацепивших на себя рваньё, был одет в чистую новую одежду, пальто с меховым воротником, брюки, и на голове у парня красовалась рыжая собачья шапка, очень дорогая и дефицитная вещь в семьдесят девятом году. И такие шапки часто отнимала у людей шпана.
Правда, сам Колька был по комплекции сродни Саньку Чернову, моему другу, попавшего служить в десантные войска, низкорослый, похожий на боксера парень крупного телосложения с пудовыми кулаками, и снять с его головы дефицитную шапку на призывном пункте желающих не нашлось.
— Все затарились? В колонну по двое становись и шагом марш к вокзалу. Через час наш поезд к перрону должен подойти. И предупреждаю на вокзале не пить. Сядете в вагон, поезд тронется, тогда можно. - отдал команду старший лейтенант Журавлев, и мы, двадцать человек призывников, встав в колонну по двое, весело переговариваясь друг с другом, радостные, что удалось купить в дорогу спиртное, пошли по направлению к Ярославскому вокзалу, ведомые русоволосым сержантом с ягодной фамилией, а замыкал нашу разнопеструю колонну старший лейтенант Журавлев, у него в руке была небольшая сумка, наполненная бутылками с водкой и вином.
Лейтенант с сержантом так же затарились в магазине спиртным, которое оплатили деньгами, собранные с призывников.
Целый час мы стояли на перроне Ярославского вокзала мёрзли и курили на холодном ноябрьском ветру в ожидание поезда в вокзал погреться, нас наши " покупатели " не пустили, боясь, что они потеряют контроль над нами среди огромного количества пассажиров в зале, и мудро решили оставить мёрзнуть вверенных им призывников на перроне во избежании неприятностей
— А мы что, вместе с гражданскими поедем, а не отдельно? - воскликнул удивленный Пашка, когда к перрону подошёл поезд на Урал.
Это был фирменный уральский локомотив " Малахит", идущий по маршруту " Москва - Нижний Тагил", и в его вагоны стали садиться мужчины и женщины с детьми, обычные граждане, не имеющие отношения к армии, и так же в наш плацкартный вагон, вместе с нами, призывниками, село уйма народу, ехавших по своим делам в сторону уральских гор. Правда, нас двадцать человек, все же постарались разместить компактнее всех в одном вагоне.
Из фильмов, просмотренных мной про армию, я знал, что призывники всегда ехали к месту предстоящей службы отдельно, а тут нас посадили в один вагон с гражданскими. Что было удивительно, да и фильмах показывали каких-то образцовых призывников, а не пьяных ребят, будущих защитников родины, которыми мы были.
— Парни, много не пейте и ведите себя достойно. Я буду ходить проверять и с нарушителей строго спрошу по прибытию в часть, и я вас уверяю, станете у меня всю службу полы в казарме драить, если на вас жалобы поступят. Возникнут вопросы или проблемы, мы с сержантом будем в следующем вагоне, у нас купе под номером семнадцать. - сказал старлей Журавлев, пройдясь по вагону, сделав при этом строгое выражение лица, и исчез, хлопнув дверью в тамбуре.
Сержанта Малинина не было видно с большей долей вероятности, тот выполнял роль денщика у старшего лейтенанта и, возможно, в эти минуты накрывал на стол в их купе, бухнуть они взяли и вдали от части и строгого начальства, решили двое суток оторваться, тем более, что на халявные деньги, собранные с призывников.
— Вот пацаны, сёмга. У меня на проводах была родня с Дальнего Востока и привезли красной рыбы, мать мне остатки с собой в дорогу наложила. - сказал Серёга Панов, доставая из рюкзака сначала бутылки с водкой и вином и ставя их на стол, а потом пакет с нарезанной на куски красной рыбой.
Мне и Кольке Никифорову достались нижнее места, а Пашка с Серёгой устроились на верхних полках.
— Ну, у меня красной рыбы нет, но зато есть шашлык и копченое мясо. - Колька полез к себе в рюкзак и достал из него большой пакет с жареным шашлыком и сверток с мясом.
Следом и мы с Пашкой выложили всё то, что у нас было в рюкзаках, вареные яйца, сало, запечённая утятину и курятину, словом, закусон был знатным, а вот спиртного оказалось маловато. В чем мы позднее убедились.
***
Стоящий на путях поезд несколько раз дернулся и пришел в движение, плавно скользя по рельсам, за окнами замелькали пристанционные постройки и дома, мы выезжали из Москвы на оперативный простор, где наш фирменный локомотив, носящий имя уральского самоцвета, разовьёт уже приличную скорость под сто километров в час и помчит нас по рельсам, ведь ему необходимо за двое суток преодолеть расстояние в две тысячи верст.
— У меня друг служил на Урале, по его словам, там морозы под сорок градусов зимой. Вот невезуха нам выпала, парни. Лучше бы на Юге службу нести, по крайней мере, мёрзнуть в карауле не придётся. - говорил Серёга Панов, закусывая выпитую водку куском шашлыка.
— Не скажи, друг, везде хорошо, где нас нет. Пацан с нашей улицы служил в Кушке, так там жара под шестьдесят градусов и змеи кругом, воды нет, в общем, ад. Уж лучше мороз, чем жара. Да и мы все, шофера в машинах, согреемся, если что. - мудро рассудил его земляк, туляк Колька Никифоров, наливая ещё водки в стаканы.
Рюмок у нас не было, и мы использовали стаканы из под чая, который на подносе принесла пожилая конопатая проводница в форменной одежде и шапочкой с кокардой на голове. Чай мы, естественно, вылили, открыв окно, а в стаканы налили водку.
За вечер на четверых под хорошую закуску мы выпили две бутылки водки и четыре бутылки вина и, честно сказать, не сильно опьянели. Я, к примеру, в то время мог один выпить бутылку водки, которую покупал с получки, работая в "Сельхозтехнике", и шел после ещё и на танцы. Мы с Пашкой легли спать, так как я и он ещё до этого выпивали самогон из грелки на призывном пункте, и нам прилично захорошело, а Серёга с Колькой пошли в соседнее купе, где у парней была гитара, и там пели блатные песни.
На утро, естественно, все проснулись с больной головой, а похмелиться было нечем. Колька Никифоров ходил было к проводницам в надежде купить водки у них, но получил облом. Они спиртным не торговали, а может побоялись ответственности за спаивание призывников и водку нам не продали.
— Придется в ресторан идти, больные головы "лечить". Да и всё равно в части деньги " деды " отберут. Так что пошли, пацаны, сходим в кабак. - предложил нам Серёга Панов.
Он больше всех "болел" из нашей группы, так как парень попал в соседнее купе к землякам геологам, ехавшим на прииски, и они угостили его спиртом. От спирта, как известно, на утро болит голова, особенно если смешать его с водкой и вином.
— В ресторане дорого, конечно, но Серёга прав, в части у нас деньги отберут старослужащие, как пить дать, так что лучше их в поезде потратить, чем кому-то отдавать. - согласился со своим земляком Колька Никифоров, и мы с Пашкой их идею поддержали.
Я так же был наслышан об "дедовщине", царившей в армейских рядах, и, естественно, не хотел отдавать свои кровные рубли в чужие руки, когда есть возможность потратить деньги с пользой, а именно похмелиться.
****
Вагон - ресторан находился в середине состава, посетителей в нем было немного, когда мы туда зашли, за столиком у окна обедали по виду мать с дочкой, девочка лет семи с косичками, завязанными желтыми бантами, ковыряла вилкой котлету в тарелке, а сидевшая напротив нее мать, моложавая пышногрудая блондинка, ела борщ со сметаной, отправляя ложкой красноватого цвета жидкость в рот и всякий раз вытирая после этого накрашенные помадой губы салфеткой.
Столики в ресторане были расположены по обе стороны вагона, и между ними существовал проход, и посетители ресторана сидели как и стой стороны, так и с другой. Помимо матери с дочкой в ресторане обедали двое пожилых кавказцев, они ели курицу с рисом, запивая еду минеральной водой, и за соседним столиком с ними сидела компания мужчин разных возрастов, они громко разговаривали, подшучивая друг над другом, и у них на столе стоял графинчик с водкой и тарелки с яичницей.
— Тёть нам бутылку водки и бутылку вина. - обратился Серёга Панов к буфетчице, миловидной женщине лет сорока, сидевшей за буфетной стойкой и, что-то усердно подсчитывая на деревянных счетах, стуча пальцами по их костяшкам.
Водка в поездном ресторане стоила в два раза дороже водки, которую мы покупали в Москве. И, собрав все деньги, у нас хватило только на бутылку водки и красного вина. А вот что-то из еды купить уже не получалось.
