– Ты скучаешь по мне? – спросила она тихим шепотом, в котором, казалось, чувствовался запах моря.
– Конечно, – ответил я, стараясь не обращать внимания на образы, которые ее слова вызвали у меня в голове. – Но я рад за тебя, любимая. Тебе это сейчас это очень нужно.
Смех жены был подобен теплому ветерку, ласкающему мои уши.
– Спасибо, любимый. Я расскажу тебе обо всем подробней, когда вернусь домой.
Разговор закончился, но мысли остались. Образ моей жены в объятиях другого мужчины, рассказывающей истории, смеющейся и, возможно, делящейся чем-то еще, преследовал меня. И все же было что-то еще, что-то, чего я не мог понять. Это была не просто ревность, а странная смесь волнения и возбуждения. Я никогда не видел ее такой живой, трепещущей, и мне не терпелось побольше узнать о ее встречах с Алексеем.
Это меня по-настоящему завело. Мысль о том, что она испытывает новые желания, чувствует себя желанной кем-то другим, заставила мой пульс участиться. Я пытался не обращать на это внимания, похоронить под грудой домашних дел и какофонией смеха наших детей, но это было словно белый шум, становившийся громче и настойчивее с каждым часом. Вечером лежа в кровати перед телевизором, я поймал себя на том, что поглаживаю свой член, представляя ее в муках страсти, ее тело, извивающееся под его умелыми прикосновениями.
Мои мысли о жене и Алексее становились все более яркими. Я представил себе ее обнаженное тело, ее кожу, покрытую поцелуями морской воды, ее соски, набухшие, когда он шептал ей на ухо всякие нежности. Как ее глаза затуманивались, когда она достигала оргазма, как она прикусывала нижнюю губу, чтобы не выкрикивать его имя слишком громко. Это был пьянящий коктейль из эмоций: гнева, страха, но больше всего – жгучего желания стать частью ее заново открытой сексуальности.
В тот же вечер моя жена позвонила мне снова. Ее голос был мягче, интимнее, как будто она шептала секреты, предназначенные только для моих ушей.
– У меня был еще один удивительный день, – начала она, и я услышал улыбку в ее словах. – Я ходила купаться, и это было так приятно. Казалось, что вода создана специально для меня.
Ее тон становился все более чувственным, когда она рассказывала о своей встрече с Алексеем.
– Я снова была у него дома, – призналась она с ноткой волнения в голосе. – Мы еще немного поговорили, он такой внимательный, такой добрый. Я, кстати, и сейчас у него в гостях.
Я почувствовал какой-то приступ, смесь эмоций, которые не мог точно определить.
– О чем вы говорили? – спросил я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– О том о сем, – сказала она воздушным и легким голосом. – Но есть кое-что, о чем я хочу спросить тебя, дорогой.
Я чувствовал, как мое сердце бешено колотится в груди, пока я ждал, что она продолжит.
– В чем дело, любимая?
Ее голос стал серьезным, игривость, которая была несколько мгновений назад, сменилась чем-то более глубоким.
– Мне тебя здесь очень не хватает. Не хватает твоей любви и ласки.
– Мне тебя тоже очень не хватает. – ответил я.
– Помнишь, как давным-давно ты говорил, что тебя заводят мысли о том, что если я проведу... Если меня... Если в нашей постели появиться третий мужчина. – она заикаясь, аккуратно подобрала подходящие слова.
Я с трудом сглотнул, у меня пересохло в горле, когда я вспомнил тот разговор из наших первых дней, когда мы еще исследовали наши границы и раздвигали горизонты друг друга.
– Я помню, – с трудом выговорил я, мое сердце бешено колотилось.
– Что ж, я хочу знать, тебя до сих пор это заводит? – сказала она, и слова повисли между нами, как спелый фрукт, ожидающий, когда его сорвут. – Потому что, если тебя это так возбуждает, я могла бы согласиться на твое предложение и попробовать.
У меня голова шла кругом от ее подтекста, сказанных слов. Она действительно думала об этом? Была ли это та грань, которую она готова была переступить? Эта идея всегда была фантазией, привнесением пикантности в нашу, в общем-то, ванильную личную жизнь. Но теперь она могла стать реальностью, и я не был уверен, готов ли я попробовать ее на вкус.
– Любимая, – начал я, мой голос дрожал от нетерпения, – Ты говоришь о том, что я думаю?
– Да, – выдохнула она в трубку, и ее голос прозвучал с таким трепетом, заставивший мой член набухнуть от желания. – Я говорю, что могла бы провести ночь с Алексеем, если ты, конечно, не будешь возражать против этого.
На мгновение в трубке воцарилась тишина, пока до меня доходили ее слова. Затем я сделал глубокий вдох и позволил правде моих собственных желаний всплыть на поверхность.
– Я согласен, – сказал я, и это признание прозвучало удивленным шепотом.
Послышался вздох облегчения Елены, и я почувствовал, как к страху примешивается возбуждение.
– Действительно? – спросила она с надеждой в голосе.
– Правда, – сказал я твердым голосом. – Но есть одно условие. Я хочу знать и видеть, что происходит между вами.
На линии воцарилась тишина, слышался только отдаленный плеск волн и редкие крики чаек. Затем Лена заговорила дрожащим голосом.
– Ты о чём?
– О том, что я хочу увидеть, – ответил я, и мой голос звучал сильнее, чем я себя чувствовал. – Увидеть, что произойдет между вами.
Ответом Елены был тихий стон понимания.
– Хорошо, – прошептала она, и я почти почувствовал, как ее щеки вспыхнули от волнения. – Но каким образом?
– Ты просто не прячь телефон далеко. Фото будет вполне достаточно. – скрывая волнение в голосе, проговорил я.
– Хорошо, я постараюсь! Я люблю тебя!
Она положила трубку.
Следующий день был наполнен ожиданием и тревогой. Я занимался детьми, стараясь не думать о возможной ночи жены с Алексеем. Я чувствовал себя мужчиной, разрывающимся между любовью к жене и своими самыми темными желаниями, наблюдая, как она флиртует на грани измены, зная, что я дал ей зеленый свет для прыжка.
Наконец наступил вечер. Дети спали, и в доме было пугающе тихо. Я сидел в гостиной, наблюдая за тиканьем часов, и ждал момента, когда она позвонит и все мне расскажет. Зазвонил телефон, и мое сердце на мгновение остановилось.
– Привет! – прошептала она.
Ее голос стал другим, более мягким, наполненным страстью, которую я не слышал уже несколько месяцев.
– Как прошел твой день?
– Хорошо, – ответила она, понизив голос еще на октаву. – Я снова ходила плавать. А сегодня вечером я иду к Алексею.
Мой пульс участился, и мне пришлось поудобнее устроиться в кресле.
– Ты уверена в этом? – спросил я, стараясь говорить спокойно.
– Да, – ответила она, ее голос был полон уверенности и желания. – Мне это нужно сейчас.
– Хорошо, – пробормотал я, чувствуя, как тепло разливается по моему телу. – Я буду ждать от тебя сообщений.
Связь прервалась, и я остался наедине со своими мыслями. Я попытался отвлечься, посмотрев телевизор, но на экране было только размытое цветовое пятно и шум. Мой разум был заполнен образами Елены и Алексея, их тел, сплетенных в страсти.
Шли часы, и в доме становилось все холоднее по мере того, как на улице сгущалась ночь. Я ждал ее звонка, лежа в кровати, мой член напрягся в трусах.
Наконец, мой телефон зазвонил, и я ухватился за него, как за спасательный круг.
– Привет, – выдохнула она в трубку, и я услышала шум моря на заднем плане.
– Как дела? Что происходит?
– Я у Алексея, – сказала она, и я почувствовал, как мое сердце бешено заколотилось в груди. – Мы собираемся поужинать вместе, а потом...
Ее голос затих, и я почувствовал, как нарастает предвкушение.
– А что потом? – Спросил я хриплым от вожделения голосом.
– Потом и увидишь, – сказала она, и в ее голосе послышались озорные нотки. от которых у меня по спине пробежал холодок. – Но я обещаю рассказать тебе все.
Разговор закончился, и я остался наедине с образом своей жены, одетой во что-то соблазнительное, идущей в объятия другого мужчины. Я чувствовал, что схожу с ума, но возбуждение было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Я лег в кровать, но сон не шел. Я ворочался с боку на бок, мои мысли были поглощены образами Елены и Алексея.
Посреди ночи она прислала мне фотографию.
Изображение появилось на экране моего телефона, осветив темноту моей комнаты, как маяк соблазна. На этой фотографии она стояла на пляже, и луна отливала серебром на ее коже. На ней было обтягивающее белое платье, облегавшее ее изгибы. Ее волосы были растрепаны, а ее глаза, те глубокие голубые глаза, которые когда-то были моим океаном, были полны необузданной страсти, которая одновременно пугала и будоражила. Она стояла перед виллой Алексея, в окнах которой отражался освещенная свечами гостиная.
Каждая последующая фотография становилась все смелее, напряжение в воздухе сгущалось, как аромат ее духов, витавший в комнате, которую мы когда-то делили. На одной из них она была запечатлена за обеденным столом, вырез ее платья был опасно глубоким, обнажая округлости ее груди, когда она смеялась над чем-то, сказанным Алексеем. На другом снимке она стояла, прислонившись к перилам виллы, ее рука небрежно касалась бедра, на губах играла понимающая улыбка, как будто она намекала на то, что должно было произойти.
Мой пульс участился, когда изображения стали более четкими. Она положила правую руку, украшенную обручальным кольцом, на бедро Алексея, его красивое лицо смотрело на нее сверху вниз с голодом, который отражал мой собственный. На другой они были запечатлены на диване, ее ноги переплелись с его, платье задралось, обнажая верхушки чулок. Я почти физически ощущал тепло его кожи, вплетенной в ее кожу, в воздухе вокруг них потрескивало электричество.
