Хорошо, что в параллельных вселенных время летит нелинейно. Заглянув в соседнюю, я успел ухватить интересное. Это была некрасивая девушка Маша. Она знала, что не удалась внешне, поэтому не ставила перед парнями невыполнимых условий. Миллионы лет до неё, другие некрасивые женщины поступали аналогичным образом, и это была успешная эволюционная стратегия. Как-то проходя мимо, я заинтересовался рукоделием на её столе, наклонился и почувствовал приятный манящий аромат самки, желающей секса. Запах Маши.
Переданный по наследству от некрасивых женщин, в темноте и вблизи он приобретал решающее значение. Короткий разговор еще больше привлёк меня волнующими перспективами, пульсирующими в собственных чреслах. Потом я проводил её до дома, а на следующий день, видимо, хорошенько помечтав ночью в своей кроватке, она уже покорно шла ко мне, попросив, впрочем, зайти по дороге за вином и виноградом.
Другой инициативы она не проявляла, но её тонко чувствующий организм излучал ультимативную сексуальную притягательность. Она пахла и двигалась как любовное облако, обволакивая и принимая меня. Каждая клеточка её тела плавилась и текла на прикосновения. Она кротко и негромко постанывала, дополняя звуками липкую ауру абсолютного секса. Небольшие упругие грудки стояли острыми холмиками и упирались сосками в мои ладони. На оргазмы она была неиссякаема! Кончив дважды лишь от предварительных ласк, она получала оргазм в любой позе! Каждые десять-пятнадцать фрикций заставляли её сладко стонать и крупно содрогаться, благодарно прижимаясь к обезумевшему от гордости партнеру. От избытка тщеславия я принялся считать её финалы. Дошел до восьми, сбился и начал с нового десятка.
Мне было даже любопытно, устанет ли она когда-нибудь, но в итоге первым устал я. Уже просто лежал засыпая, а она, будто и не было этих полных ласки и удовольствия часов, нежно и трепетно охаживала мой многострадальный орган своим некрасивым тонким ротиком. Если у неё счет оргазмам шел на десятки, то мои ответные три полностью меня исчерпали. Теперь мой член как Буратино, был скорее мертв, чем жив. Но Мальвина в лице Маши продолжала вдувать в него жизнь жадно его обсасывая и облизывая.
Поняв, что мне не отвертеться, я поменялся с девушкой местами, зарылся лицом в достойные темперамента телеса, и следующие полчаса довел счет её оргазмов до следующего десятка.
Даже пива с чипсами бывает много, поэтому я никогда не беру больше, чем планирую употребить. Такое количество секса помноженное на прогнозируемую продолжительность жизни в перспективе для меня явно было чрезмерным.
Другое дело Амира! Тогда еще мне был не понятен её опыт в сексе, и даже мгновениями грезилось о красно-простынной девственнице, но в приватном общении она создавала иллюзию, что физическая близость для нее скорее следствие, чем причина. По всему выходило, что мне придется сначала пройти все круги брачного ада, чтобы оценить строение и стрижку её интимной зоны. И понимая, что жизней у меня много, и вполне можно пожертвовать одну из них этой благородной цели, я всерьез задумывался сделать ей предложение. Потраченное на девушку время давило, и мне хотелось все же положить её плотные и тяжеловатые ножки на свои плечи, увидеть пигментированные половые губы, её большой островерхий клитор с толстыми и морщинистыми отходящими от него вниз ножками, и прочувствовать влагалище восточной красавицы изнутри на всю глубину члена без презерватива.
Но ни в какой вселенной этому не суждено было случится. В один из дней, когда Амира "была вечером на гимнастике", я исследовал соседние множественные вероятности в ночном клубе. Вот там две наши струны судеб внезапно пересеклись самым неприятным образом!
Она меня не видела, да и я не сразу опознал в этой вихляющейся развязной девушке в коротком отливающем в ультрафиолете платье, через которое были прекрасно различимы тонкие трусики и лифчик, Амиру. Она зажигала с каким-то соотечественником. Тот ловко выделывал коленца создавая руками вокруг девушки подобие силового поля, куда не мог попасть больше ни один человек. Она же, в лучах светомузыки и его заботы, отдавалась танцу, красноречиво поднимая грациозные руки и пуская извивающуюся змейку по телу. "Скромница" была очевидно и однозначно в струе активного физического флирта, что последующий медленный танец только подтвердил. Эта моя версия с болью в сердце и яйцах смотрела как ручищи удачливого представителя южного народа лапают еще недавно мою потенциальную невесту, скромную и трепетную, которая сейчас жадно ссосалась с тем "кому можно". А для меня сразу одна из возможный вселенных захлопнулась с громким разочаровывающим звуком.
Теоретически можно было снять всё на камеру, предъявить и выпросить хотя бы быстрый трах в подсобке, чисто для сатисфакции. Но мне было противно даже вспоминать потерянное время на очередную до некоторой степени удачную иллюзию женской порядочности.
Зато вселенная Екатерины Андреевны, Маши и Ули раскручивались виток за витком без особых нареканий. Секса было много, разнообразного и частого. Маша переехала ко мне со своей съёмной квартиры, и теперь мы могли позволить себе яндекс.еду по субботам. Уля предпочитала встречаться основательно выпив. Мы общались почти полгода, но спала она со мной только пьяная, попутно разыгрывая "большую брачную сюиту" с мелким предпринимателем. Мне вполне хватало этих нечастых встреч, чтобы не считать себя одиноким.
Екатерина Андреевна довольно логично доказала, что жить в отдельной квартире одному - нерационально, и мы, поженившись объединили наши жилплощади. Теперь у её мальчиков были отдельные комнаты, а у меня половина дивана и безбрежное влагалище милфы. Трудно желать чего-то большего в столь юном возрасте.
Продвигаясь дальше по струнам множественных вселенных, я видел, как Уля вышла замуж, продолжая посещать меня вплоть до рождения первенца. Потом она удачно нашла второго мужа, который полностью занял не только ее мысли, но и лоно. Маша несла своё предназначение, став женой и матерью, соблюдая данные мне обещания до самой моей смерти, которая из-за злоупотребления Виагрой наступила у меня неожиданно скоро.
Но во всех этих вселенных столь значимый и влекущий секс оборачивался какой-то душной обыденностью, мещанством и затхлостью. Казавшееся веселым и значимым общение с девушками неизменно доводило меня до разочарования и безнадёги. Мне не было весело. Неужели все взрослые пребывают в перманентном психозе безысходности? Меня это всё еще решительно не устраивало!
Поэтому отмотав на первоначальную развилку, я забраковал Улю, как шаткий вариант, зарекся подходить к Маше, даже еще пока не зная, где она сидит, и дал себе обещание не связываться с отделом логистики. Решив это, я также постановил больше не приходить на эту работу - денег тут все равно не заработаешь, а несколько жизней потратишь впустую.
Подумав всё это, я довольно потянулся на стуле, откинувшись назад и чуть с него не грохнулся. Чудом избежав унизительного падения, я услышал рядом переливистый женский смех. Он звенел как колокольчик на дуге свадебного автомобиля. Его обладательница, неформалка с серьгой в ухе, черном худи, черных штанах и толстых ботинках, держалась за живот татуированной рукой и наслаждалась моей ситуацией.
В одной вселенной я фыркнул, собрал вещи и больше не видел ни эту девушку, ни эту комнату страданий, ни большинство местных сотрудниц, многие из которых уже побывали в моей кровати еще до обеда.
А еще в одной вероятности я задержался и узнал, что неформалку зовут Анфиса. Она кажется простой, но, чтобы заслужить её благосклонность надо быть кем-то, сделать что-то "реальное" в этой или соседней Вселенной. Тогда для неё общение приобретает какой-то смысл. Это больше чем секс, это единение.
Она не только забавно смеется, у неё необычные взгляды на действительность. Иногда она замирает, будто путешествуя по вероятностям, и тогда мне кажется, что я её теряю, но она неизменно возвращается, такая знакомая и близкая. Мне хочется, чтобы она видела во мне своё предназначение, понимала важность нашей туго скрученных вместе судеб. И я боюсь заглядывать по этой вероятности слишком далеко, и, тем более, выискивать иные альтернативы. Наш секс мог бы быть лучше, но его вполне компенсирует дружба. Она слишком близка, чтобы быть чем-то отдельным.
В этой Вселенной мы следуем выбранным курсом, где-то внутри между нами набирает вес для рождения кто-то чужой, незнакомый. Это страшит нас обоих, как вчерашних детей, но мы верим - это то, что от нас ждет мироздание. Так надо, ибо наши струны не вечны, однажды они оборвутся, может быть вполне нежданно, и кто-то после нас должен будет продолжить набивать старые шишки на новые головы.
И мы предоставим им эту возможность, пусть не благодарят.
***
