– Да перестань! Я помню тебя. Тебя Николай зовут? Или нет, погоди… Я вспомню… Ваня! Тебя зовут Ваня!
– Ты помнишь мое имя? – у мальчика резко изменился тон. В нем появились какие-то жалкие, тоскливые нотки.
– Мы были в церковном лагере, помнишь? Ты был в моем отряде так?
– Ещё как помню. Но я не думал, что меня там вообще кто-то замечал.
Ксюша припомнила, что Ваня был не очень общительным, всегда держался от отряда особняком и почти ни с кем не общался. Ей стало слегка грустно. Перед ней на траве сейчас лежал довольно симпатичный парень, с аккуратным лицом и большими глазами. Темные волосы были растрепаны, и прилипали на мокрый от пота лоб.
– И ты живёшь в доме напротив меня? С бабкой и дедом?
На его лице отразилось удивление. Он явно не ожидал, что Ксюше известны о нем подобные факты. Все еще неуверенно, взвешивая слова, чтобы не сболтнуть лишнего, он проговорил:
– Не живу. Приезжаю к ним на лето. Живу я на другом конце города. Родители отправляют к бабушке летом, меня и не спрашивают.
– И скажи на милость, зачем ты за мной подглядывал? – снова перешла в наступление Ксюша.
– Я не подглядывал за тобой, ты брешешь.
При этих словах щеки Вани резко залились румянцем, а глаза судорожно забегали в поисках спасительной тропинки, по которой он сможет удрать.
– Прекрати. Я не осуждаю твои действия. Я просто хочу поговорить.
Эти слова сработали, словно заклинание. Ваня замялся, но всё-таки перестал отрицать обвинения, стыдливо подняв глаза на Ксюшу.
– Ну, допустим, да, я смотрел за тобой с утра. Но мне правда стыдно. Я увидел тебя в окне и не смог удержаться.
– И в начале лета тоже? – ухмыльнулась Ксюша и, скрестив руки на груди, подошла к Ване поближе. – Да брось ты стыдиться и оправдываться. Разве похоже, что я на конфликт нарываюсь? Давай поднимайся уже.
Она протянула ему руку и, дернув к себе, помогла подняться. Он стряхнул с толстовки травинки и листики, и поправил капюшон.
– Ты правда не злишься? А с тобой всё в порядке?
– Прости! Ты сомневаешься в моей нормальности, а сам подсматриваешь, как я переодеваюсь и бегаю?
– Да ладно, ладно. Я просто немного в шоке от подобного, – пробубнил Ваня.
– Не желаешь пойти к озеру, все-таки посидеть и поболтать? – Ксюша махнула рукой в просвет между кустами, через который было видно озерцо.
– Поболтать? – непонимающе повторил за ней Ваня.
– Ну да. Поболтать. Знаешь, так люди часто делают.
– Эм, ну давай пойдем поболтаем.
Вместе они выбрались из кустов на дорожку и побрели к ближайшей лавочке с видом на водную гладь. Усевшись, Ксюша и Ваня погрузились в молчание, пока наконец он не вымолвил:
– Ну, и о чем ты собиралась со мной поговорить?
– Ну, мне стало крайне интересно пообщаться на тему твоих фантазий.
– А почему тебе это интересно?
– Ну, скажем так, я сама, своего рода, не совсем обычная девушка. У меня тоже полно всяческих девиаций и секретов, за огласку которых меня скорее всего окрестят не самыми лестными словами. И я не так часто встречаю в своей жизни кого-то, с кем могу поговорить о засевших внутри головы навязчивых мыслях о сексе.
– Постой, разве у тебя нет парня с которым ты можешь поговорить? – буркнул Ваня. Он скрестил на груди руки и недоверчиво косился на Ксюшу. Она же, наоборот, сидела, повернувшись к нему лицом, склонив голову на бок и пыталась пробиться взглядом до Ваниных глаз через темноту его очков.
– Я не сказала, ведь, что ты первый человек на свете с девиациями, кого я встретила. Не первый и, скорее всего, не последний. Но я впервые встречаю кого-то с такими яркими вуаеристскими фантазиями. Мне просто интересно, что у тебя в голове и что ты чувствуешь, подглядывая за девушками.
– Не всегда девушками, – неуверенно начал Ваня, – чаще всего это пары. Да даже тут в парке. Если сидеть вон на том берегу, – он махнул рукой в сторону, где на озере был организован пляж, – оттуда открывается прекрасный вид, как альфачи приводят своих девченок, и затем... ну, ты поняла.
– Трахают их, – закончила за него мысль Ксюша. – Можешь не стесняться в выражениях, я не из скромниц. А что именно тебя привлекает в этом?
– Наверное, сам факт запретного.
– А ты не пробовал смотреть порно? В его просмотре мне кажется есть элемент вуаеризма. Ты ведь тоже смотришь за сексом других.
– Да, но это примерно так же, как сравнивать прослушивание музыки в наушниках и ощущение от живого концерта. Порно мне не дает тех ощущений и того возбуждения. Это еще из юности идет. Я однажды случайно подсмотрел в спальню за старшим братом и его девушкой, и вот с тех пор и пошло все по наклонной.
– Но ты ведь понимаешь, что вторгаться в чужую жизнь и быть участником подобных моментов – это неэтично. Как же чужое личное пространство?
– Если ты собираешься обвинять меня в чем-то, лучше закончить разговор.
– Не перекручивай. Я не обвиняю тебя. Я просто спрашиваю, понимаешь ли ты, что нарушаешь личные границы чужих людей без их ведома и разрешения?
– В свою защиту позволь сказать, я не подсматриваю за людьми там, где они этого не ожидают. Я никогда не подсматривал под юбки или в примерочных. Парочки, которые приходят на пруд и занимаются сексом в кустах, делают это для остроты и риска того, что их кто-то заметит. Подозреваю, что они сами хотят быть замеченными и пойманными. Это их фантазии. Ну, по крайней мере, я так считаю.
– Звучит так, будто ты выдумал это оправдание для себя, чтобы оправдаться. Не смотри так на меня, просто послушай. Я не виню и не осуждаю тебя. Просто считаю, что все участники должны быть вовлечены в процесс по своей доброй воле. Если тебе нравится наблюдать за сексом со стороны, то, например, почему бы не попробовать это в группе? Ты можешь наблюдать со стороны, находясь в одной комнате, или, если тебе больше нравится подсматривать из-за угла. Ну или ты можешь попробовать такое со своей девушкой, думаю она не будет возражать, если ты немного за ней подсмотришь.
– Ты с ума сошла?! Как я попаду на подобную вечеринку? Не говоря уже о том, что у меня нету девушки.
– Я и не говорю, что ты сможешь попасть туда прямо завтра. Просто начни с малого. Иначе ты так и будешь подсматривать за парочками из-за кустов или за девушками в окнах, и подрачивать.
– Звучит обидно.
– Не обижайся. Ты ведь понимаешь, что откроешь для себя новые горизонты, напрямую участвуя в процессе?
– Да, понимаю. Но это намного сложнее сделать, чем просто рассуждать. К тому же мне невероятно трудно начать разговор с кем-то.
– Извините? – прыснула Ксюша, – Мы десять минут назад познакомились, вынося за скобки «привет-пока» общение в лагере, а уже сидим и разговариваем на самые интимные темы? Кажется, ты слегка накрутил себя по поводу своей скромности.
– Вообще, есть одна девушка, – сказал Ваня после короткой паузы, – дочь подруги моих родителей. Я хочу познакомиться с ней, но каждый раз, когда я почти готов решиться заговорить с ней, что-то внутри словно блокирует меня, и в моей голове начинают появляться мысли. Плохие мысли. Что, если она вдруг узнает о моих нестандартных интересах? Я боюсь, что не смогу нормально общаться с ней и в конечном счете все испорчу. Я каждый раз обещаю себе прекратить это раз и навсегда, но меня снова затягивает в эту пучину.
Он уткнул лицо в ладони. Ксюше действительно стало жалко Ваню. Она была уверена, что он не плохой человек, просто определенные события в его жизни повлияли на его сексуальные предпочтения. Вуаеризм мешал ему строить общение со сверстниками, по нескольким причинам. Первая это боязнь, что кто-то узнает его секрет, что сразу же стигматизирует Ваню среди знакомых. И вторая причина в том, что он уже выработал вредную привычку наблюдать за интимной жизнью чужих людей, не стремясь обзавестись собственной. Ксюша мысленно перебирала советы и варианты, как бы она могла помочь этому бедному мальчику, пойманному в капкан девиаций.
– Ты разве не заметила еще тогда в лагере? Я вечно старался держаться в стороне от всей группы. – Ваня нарушил молчание, выныривая из ладоней и сняв темные очки. Ксюша отметила, что у Вани были зеленые, почти изумрудного цвета, глаза.
– Так ты и не обязан быть как все вокруг. Мы все разные, у каждого свои тараканы в голове.
– Да, вот только твои тараканы не советуют тебе прятаться в кустах и подсматривать, как другие люди переодеваются.
– Поверь моему честному слову, мои тараканы толкали меня на вещи куда более жесткие.
– Какие, например?
– Ну, например, моя не совсем обычная сексуальность толкала меня на поступки, которые психологи классифицируют как эксгибиционизм. Я понимаю, что не всегда могу себя контролировать, я словно на автопилоте в такие моменты. И я этим не особо горжусь, просто надеюсь, что никому действительно этим не повредила. Я не вру сама себе. Я открыто признаю, что совершала подобные поступки только ради собственного сексуального удовлетворения. Главное – не замыкайся на подобном. Ты всегда можешь вносить элементы эксгибиционизма и вуаеризма в свою сексуальную жизнь, при этом не беспокоя окружающих тебя людей.
– Получается какой-то оксюморон, – закачал головой Ваня. – Мои фантазии основаны на том, что я подсматриваю за кем-то без его ведома. Разве не так?
– Смотря, как ты себя настроишь, – пожала плечами Ксюша. – Сексуальность очень пластичная вещь, и если ты будешь вводить в интимную жизнь что-то в виде игры, это очень скоро изменит тебя. Ты просто попробуй! Не стоит верить мне на слово.
