«Свадьба была немноголюдной, но веселой. Приехал ее старший брат Вано и его друг - Тимур. В свидетели от жениха Нина пригласила две супружеские пары из их подъезда. Вино и коньяк лились рекой. Проснувшись утром с тяжелой головой, Павел уже не мог припомнить, как он оказался голым в постели с Вано. Здоровый, крепкий, покрытый с головы до ног черными волосами, он принялся по-отечески приводить в чувство новоиспеченного зятя, растирая и массируя его тело, не обращая внимание на возражения, когда его руки время от времени беззастенчиво скользили у него между ног. Нина и Тимур еще на рассвете уехала навестить родственников.»

«В полумраке едва можно было разобрать, что происходит под лестницей. Лишь, белевшая над приспущенными штанами задница прыгала, как игрушечный заяц, между таких же белых широко раздвинутых ног. Оба сильно пыхтели, но на драку это похоже не было. Послышались сдавленные крики, а тот, что с голой задницей, вдруг замычал словно от зубной боли и замер.»

«Юра приготовил чай и пошел в ванную. Он вернулся в комнату голый в полумраке сгустившихся сумерек и, забравшись под одеяло к Артему, вытянулся рядом. Артем обнял его и прижал к своей груди. Они долго лежали молча, слушая биение своих сердец, осторожно касаясь руками друг дуга.»

«Как во сне Николай сам подошел к огромной низкой кровати и лег на спину. Стоя над ним, Игорь снова взял масло и, медленно поглаживая, смазал им свой член. Николай приподнялся и увидел перед собой застывшую в стойке кобру. Покачивая упругим телом, угрожающе расправив капюшон влажной головки, она, словно охраняя свои только что вылупленные яйца, завораживала его своим гипнотическим взглядом.»

«Поверх стянутых ниже колен джинсов и узких трусов как из гнезда высунулся и жалко повис молочно-белый клюв между двух гладко выбритых розоватых яичек. "Даже не завелся!" - с досадой подумал Николай, снимая брюки, словно расчехляя орудие, - "Ну тогда держись!" Парень протянул было ему пакетик. "Давай-ка сам и без рук!" - Николай кивнул головой вниз. Идея явно понравилась парню и, по всей видимости, была для него не нова. Зажав губами презерватив, он быстро надел его на член и взглянул вверх. Упершись ногами в стену, парень прогнулся спиной и оглянулся было назад, но тут же сложился пополам и обмяк от вбитого одним махом до упора кола, повиснув в руках Николая как сломанная кукла. Напяливая на себя хлюпающее очко, и не обращая внимание на вырывающиеся клокочущие очереди, Николай неотрывно смотрел перед собой на кирпичную кладку, стараясь представить в бессильной злости, как теперь, кто-то другой, стискивает в своих объятиях такое доверчивое и послушное тело Дениса, а оно, отвечая на них, сжимает его изнутри, как друг - протянутую руку.»

«Стягивая мокрые прилипшие плавки, Николай наклонился вперед, чуть не коснувшись стоящего перед ним фотографа. До этого, рассматривая парня издали, он просто хмыкну, отметив разницу между античной внешностью и солидным багажом в его коротких узких, как у пловцов, белых плавках. Он замешкался лишь на секунду, но этого было достаточно, чтобы запомнить возникший перед его носом натюрморт. Просвечивающийся через тонкую ткань, большой, согнутый, но еще не твердый банан с приличным желудем сверху и двумя увесистыми абрикосами снизу. Парень с натюрмортом видимо не спешил переодеваться или ждал, пока освободится кабина. Николай выжал плавки, повесил их на крючок и взялся было за брюки, как услышал, - "А можно сделать еще пару кадров?"»

«"Сожми крепче!" Член все быстрее двигался между его губами, слюна, заполняя рот, стекала по краям. Сержант несколько раз вздрогнул, не издав ни звука, и лишь потом Денис ощутил растекающийся во рту теплый гель.»

«Жена Артема была даже рада неожиданно появившемуся в их доме другу семьи. По крайней мере, угрюмое однообразие их взаимного одиночества перестало угнетать своей беспросветностью. Артем как-то ожил и почти перестал докучать ей супружеским долгом, все чаще допоздна задерживался у своего приятеля или, вообще, оставался до утра в его холостяцкой квартире и эта мужская дружба вполне устраивала ее.»

«Уже совсем подкатило, когда Николай неожиданно поменял вид спорта и, оседлав свою напарницу, погнал ее в бешенной скачке. Вцепившись в свою кобылу обеими руками, он остервенело долбил ее зад, напрягая все мускулы, запрокинув голову и хрипя как загнанный жеребец. Привстав на колени Юра заворожено смотрел на него, представив себя на ее месте, но затем, выпрямившись, задрал вверх раздвинутые под ним ноги, и понесся вдогонку. Почти у финиша Николай резко выдернул свой стек и струи спермы забили, поливая все вокруг себя. Почувствовав на своем теле горячие брызки, Юра рухнул вниз, его родник забил и из груди вырвался глухой рокот.»

«Нина дрыгала ногами и истерично хохотала. Тимур сорвал с нее одежду, его трусы полетели в сторону. Одним прыжком он оказался на ней. Оттолкнув его, она вскочила на ноги и, метнувшись в сторону, стала по другую ее сторону кровати, дразня и виляя задом. Павел увидел перекошенное животной похотью лицо Тимура, на стиснутых скулах играли желваки, на шее и руках вздулись вены, когда он подмял ее под себя. Вцепившись в грудь руками он, казалось, пытался перегрызть зубами ее горло. Нина хрипела, хлестала его ладонями по лицу, ее сжатые ноги метались между его колен. Свирепея, Тимур раздвинул, словно разорвал, ее ноги в стороны, задрал их вверх, прижав к своим плечам, и рывком насадил ее на себя как на кол. Нина забилась под бешеными ударами, нависшего над ней тела Тимура, ее голова металась в разные стороны, она стонала и выла.»

«Последние капли еще не успели упасть на его тело, как Денис уже стоял на коленях над Павлом, сжав в своих руках его словно подвешенные ноги и раздвинув их в стороны, прогнулся вперед, направив свой влажный от пролившегося на него только что дождя, член между двух призывно открытых полушарий. Впервые он увидел перед собой, вероятно также манившее к нему других мужчин, небольшое, словно зрачок, затененный длинными вздрагивающими ресницами, радужное колечко, за которым открывался новый мир.»

«На экране красивые мускулистые гладко выбритые между ног парни поочередно пахали, долбили, трамбовали и поливали, словно удобряли, спермой, женское тело, которое, как на мгновение представил Юра, могло принадлежать и его матери. Он поморщился. Сосед рядом, словно остолбенев, смотрел перед собой, комкая между ног сползшие трусы. Юра почувствовал накатывающее волнение и нарастающее напряжение. Одна его рука потянулась к ширинке, высвобождая распрямляющийся член, другая к соседу.»