«Она налетела на меня, словно курца, охваченная безумием.»

«Густые сиреневые заросли окружали нас со всех сторон. Здесь на земле валялось множество старых окурков, затоптанных и потерявших свою первоначальную форму. Мама шепотом объяснила мне, что сюда частенько сбегали курильщики, пока их убежище не раскрыли и не стали ставить сюда одного из санитаров. Его мы, кстати, заметили, когда пробирались сюда - он сидел на скамейке неподалеку и листал какой-то журнал. Вся его поза, особенно вытянутые ноги, говорили о том, что сейчас ему на все наплевать, потому»

«- Боже, бабуля, да я так и хочу! Я хочу, чтобы у тебя между ног было что-то вроде крысиного гнезда. И думаю, что мне потребуется карта, чтобы отыскать вход в твое влагалище...»

«Тонкие, чуть щекочущие пальцы колготки снова заставили Сашку возбудиться. Сердце бешено заколотилось, со лба стекал ручеек пота. "Как бы так ненароком косметику не размазать" , подумалось Сашке, и он лихорадочно провел ладонью по лбу. Колготки были одеждой капризной, поэтому на столе они оказались отдельно ото всего.»

«Когда Светка пришла есть, то ее лицо было все заплакано. Слез не было, но набухшие красные веки говорили сами за себя. Она шмыгнула носом и уселась на табуретку.»

«К тому часу, когда в школу пришли вахтер и первые учителя, Сашка уже был вновь семнадцатилетним пареньком, студентом, подрабатывающим ночным сторожем. До следующей смены оставалось время, и Сашка был уверен, что сможет придумать что-то новое. А если нет, то продолжит сочинять эту захватывающую историю о запертых в школе.»

«- Может быть... Потом мы стали мерять мой... Петруччо сказал, что мой член вполне достоин того, чтобы участвовать в конкурсе. Он вытащил фотоаппарат и сфотографировал меня... ну, без трусов... Потом он спросил, умею ли я хранить взрослые тайны. Конечно же, я был сама могила... Он показал мне фотографии мальчиков, которые тоже, по его словам, претендовали на участие в конкурсе. И там я увидел знакомого пацана. Мы с ним отдыхали в загородном пионерском лагере. Почему-то это меня успокоило, и я поверил в честность намерений Петруччо. Перебирая фотки, я наткнулся на такую, где один мальчик держит во рту:»

«Губы сменялись изящным изгибом крепкой груди, изящным до невозможности, до легкого стона с досады, что ничего лучшего в мире не существует. Анна Евгеньевна высовывала язык и осторожно облизывала дерзко торчащие соски. Они темнели и сморщивались от удовольствия, внезапно сменяясь густыми зарослями мелких кудрявых волос, из самой гущи которых неторопливо и уверенно вырастал матовый банан фаллоса. И тогда учительница открывала рот, принимая на язык всю тяжесть крупной головки, круглой и пахнущей олифой.»

«Игаша заворожено смотрел как крошится синий мелок, как скрипят старые половые доски, покрашенные в противный темно-коричневый цвет, как красиво правильно? вырисовывается большой круг с пересечениями, звездами, рисунками и надписями.»

«Анна Евгеньевна от несправедливого обвинения чуть было не заплакала. Слезы мгновенно закипели под веками, но она была бы плохой учительницей, если бы позволила себе распустить нюни. Не то еще случалось в школе - можно и перетерпеть:»

«Звук расстегиваемой "молнии" внезапно гипнотически подействовал на женщину. Знакомый зуд пробежал по спине и замер где-то в ягодицах. Глаза Анны Евгеньевны невидяще уставились на единственное окно дома напротив, в котором еще горел свет. Окно было неимоверно далеко, но учительнице казалось, что стоит только протянуть руку - и бледное пятно окажется в пальцах, похожее на медленно разгорающуюся спичку: Какая-то непонятная сила, местная власть над временем и пространством околдовала женщину. Она замерла с сапогом в руках, и тут же огромный мир воспоминаний обрушился на нее. Тусклые отголоски однажды увиденного приобретали свои прежние формы, краски и запахи.»

«На самом деле все стены и потолок были просто увешаны искусственными фаллосами. Одного быстрого взгляда хватило на то, чтобы заметить, что здесь есть любой размер, любой цвет и твердость. От негритянского гигантского удава до подросткового стручка. Словно издеваясь над желаниями людскими, огромный и толстый, в рост человека, член, похожий на винтовочный патрон, невозмутимо возвышался в углу.»

«Большие, немного обвислые груди тихонько покачивались прямо перед моим лицом. Толстые сморщенные соски вызывающе торчали в разные стороны, окруженные коричневыми кругами. От них пахло духами и хорошим женским бельем. Маленькая родинка на левой груди была похожа на комара.»